ПОДГОТОВКА МЯТЕЖА ЧЕХОСЛОВАЦКОГО КОРПУСА, СИБИРЬ, май 1918
Текст Сергей Волков. Допечатная разработка главы, будет дополняться и изменяться
ПОДГОТОВКА МЯТЕЖА ЧЕХОСЛОВАЦКОГО КОРПУСА
После подписания Брест-Литовского договора между Россией и Германией, означавшего фактическую ликвидацию Восточного фронта, Чехословацкий корпус, официально провозглашённый С 15 января 1918 г. частью французской армии, после выхода России из войны было решено перевести на Западный фронт во Францию. Для перевозки 40 тыс. армии был выбран железнодорожный маршрут по Сибирской магистрали во Владивосток. Это решение для большевиков стало катастрофой, уже в середине мая Чехословацкий корпус отказался соблюдать договор об условиях проезда, в условиях взаимной подозрительности, попыток разоружить корпус и перенаправить его в Архангельск, по решению Челябинского съезда солдатских делегатов вспыхнул вооружённый мятеж, чехословаки свергли большевистскую власть в Сибири.
Оценки роли и «интерпретация легионерской эпопеи в России существенно различаются в зависимости от места и времени написания исторических трудов и, безусловно, от политических взглядов авторов»[1]. Однако, в работах по этой теме, единодушно отмечается, что без участия Чехословацкого корпуса, антибольшевистское восстание в Сибири в мае 1919 г. было бы обречено на провал и Гражданская война в Сибири не приобрела бы такого масштабного, кровопролитного и затяжного размаха.
Историк и архивариус 1-й Чехословацкой армии Франтишек Штейдлер в своих воспоминаниях пишет, что выступление против советской власти было вынужденной мерой, и использует термин «анабазис», впоследствии прочно закрепившийся в исторической литературе о длинной дороге домой Чехословацкого корпуса на восток через всю Сибирь, в противоположном от родины направлении, и далее на кораблях в обратном направлении по океанам через полмира: «Слово «выступление» прочно вошло в обиход и стало вполне привычным выражением в смутные дни революции, «выступление», т.е. отказ от прежнего нейтралитета и начало деятельности на арене войны. У нас, чехословаков, тоже было свое выступление на русской земле в конце мая 1918 г. Но оно отличалось от других тем, что не имело политических тенденций. Вынужденные обстоятельствами, мы должны были сами взяться за оружие, чтобы спасти существование армии от замыслов Советского правительства и проложить себе путь в великом анабазисе из Центральной России к Великому океану»[2].
Причины чехословацкого выступления подробно отражены в работах историков, о них будет подробнее рассказано ниже. В большинстве научных исторических работ главный акцент делается на «провокационный» приказ наркома Троцкого от 25 мая 1918 г. о полном разоружение Чехословацкого корпуса, который чаще всего историки именуют «детонатором» чешского выступления. Необдуманный приказ, сформулированный в крайне резкой форме, способствовал разжиганию конфликта между большевиками и чехословаками, и убедил последних в необходимости немедленного разрыва договорных обязательств, однако, «детонатором» считать его будет неверно. Этому приказу предшествовала череда событий, о которых упоминается редко, желая их не вспоминать, либо просто о них не знают, либо сознательно скрывают с помощью цензуры по политическим причинам. Для понимания причин, побудивших Троцкого, опубликовать свой роковой приказ №82, полезно ознакомиться с приказом Гайды №38/1 о вооружённом выступлении передовых эшелонов Чехословацкого корпуса, изданном за три недели ранее. Но есть нюанс, найти его полный текст до недавнего времени было сложно.
В 1918 – 1938 гг. в Чехословакии была введена превентивная цензура. Запрет на распространение печатной продукции был объявлен в Официальном списке Чехословацкой Республики. Список Френцеля включает в общей сложности 3134 наименования запрещённых книг различного качества и жанров. 2148 – на немецком, 279 – на венгерском, 60 – на польском, 34 – на русском, 22 – на украинском, 14 – на французском, 7 – на английском, 4 – на других языках. В число таких книг попала книга генерал-лейтенанта К. Сахарова с нелицеприятными для чехов фактами о деяниях Чехословацкого легиона в Сибири, которая никогда не переводились на чешский язык. Точно не удалось установить, но очень похоже, что такая же судьба постигла книги историков Я. Кратохвила (изд. 1928 г.) и Вавры, в которых был опубликован приказ Гайды №38/1 противоречащий официальной чешской версии причин чешского мятежа, поэтому неудивительно, что история чехословацких легионеров в Сибири в чешских СМИ сегодня освещается иначе, чем в России. Новое поколение чешских историков в своих работах о причинах мятежа, традиционно не упоминают этого приказа.
В современных чешских публикациях, как мантру, повторяют тезис советских историков: «чехословацкий мятеж вспыхнул в конце мая, после выхода ультимативного приказа Троцкого о разоружении чехословаков». При этом игнорируется предшествующие исторические факты, заблаговременная подготовка мятежа чешским командным составом, о котором стараются не вспоминать, следовательно, нарушается причинно-следственная связь. Приказ Троцкого не был «детонатором» стихийного выступления чехословаков, он стал закономерной реакцией на решение Челябинского съезда 20–24 мая представителей воинских частей о вооружённом выступлении, телеграмма Троцкого с приказом была разослана уже после начавшегося захвата чехами Марьянска.
О планах готовящегося мятежа докладывали военному наркому Троцкому ещё в апреле 1918 г. Планы вооружённого выступления чешские командиры начали обсуждать и вынашивать значительно раньше публикации известного приказа Троцкого. Приказ Гайды №38/1 от 3 мая 1918 г. о плане вооружённого выступления, был опубликован за три недели до телеграммы Троцкого. В приложении к этому приказу перечислен план действий, в т.ч. предусматривающий заблаговременную разведку месторасположений советских комитетов и военных казарм в городах, которые планировали захватить. В плане действий к этому приказу говорится: «Во всех городах вдоль пути разоружить большевиков. В случае волнений на объекте в первую очередь застрелить большевистских лидеров. Захватить вокзалы (обезоружить большевистскую охрану), телеграфы, котлы и паровозы (=локомотивы)». Что в этой ситуации оставалось делать наркому по военным делам Троцкому, как не отдать приказ о разоружении бунтовщиков.
По большому счёту не столь важно, что явилось детонатором чехословацкого мятежа, планы военного штаба Антанты об использовании чехословацких войск в борьбе с большевиками (решение принято верховным советом Антанты 2 мая 1918 г., нота №25), личная инициатива амбициозного чехословацкого капитана Гайды (приказ №38/1 от 3 мая 1918 г.), решение съезда делегатов чехословацких частей об открытом выступлении против Советской власти принятое 20 мая 1918 г. в Челябинске, или известный, последующий после всех этих событий, приказ Троцкого №377 от 25 мая 1919 г. об их разоружении. Очевиден факт, что мятеж начался по прямому решению Челябинского съезда делегатов чехословацких частей по инициативе командиров на местах, не подчинившихся приказам своего Высшего руководства о соблюдении нейтралитета. 26 мая между большевиками и чехословацкими легионерами начались ожесточённые бои по всей протяжённости сибирской магистрали. Захват городов сопровождался массовыми расстрелами интернационалистов – венгров, мадьяр, перешедших на службу в Красную гвардию. Без суда и следствия расстреливали большевиков, но об этом сейчас в Чехии не вспоминают.
О масштабе ожесточённых боев свидетельствуют цифры убитых в боях и пленных, в своих воспоминаниях Гайда пишет: В бою за Троицк, было убито около 500 «красных». Под Липягами – до 130 убитых и 1500 пленных. Под Мариинском убито около 300 русских и 600 взято в плен. В боях за Клюквенную убито почти 200 «красных». Под Нижнеудинском «потери большевиков были огромны… Пленных не брали». В сражении у Култука не менее 300 русских было убито и 500 ранено. У Нязепетровска только убитых русских было почти 300 человек. У Мурино (на Байкале) из 12–15 тыс. русских «уцелело очень мало», в плен взято 2500 человек. При захвате ст. Посольская: «Потери большевиков были так велики, что несколько дней подбирали убитых, складывали в вагоны, отвозили в тайгу и закапывали». И добавляет: несколько тысяч было взято в плен.
Чешский историк Вавра пишет, что действия Гайды и окружения были изначально направлены на организацию контрреволюционного восстания, ликвидацию Советов и захват городов, а не на организацию пути до Владивостока. Франтишек Штайдлер, автор фундаментального труда «Чехословацкое движение в России» конкретно указывает: «Переворот был тайно подготовлен словацкими совместно с российскими контрреволюционерами»[3].
Другие авторы
Единого мнения в ответах на вопрос о причинах мятежа нет у историков и через 100 лет исследований, подробнее об этом можно прочитать в книге «Гражданская война в России: взгляд через 100 лет»[4]. К сожалению, на русский язык не переведены воспоминания главных инициаторов восстания, командиров легионеров и их участников, опубликованные в огромном количестве на чешском и словацком языках, но они доступны для ознакомления в чешском и словацком сегментах сети. Однако некоторые из работ, противоречащие официальной версии причин событий, не переиздавались в Чехии более 100 лет, они не популярны у современных чешских историков и в рейтингах цитирования они оказываются «за бортом» исторического анализа. К числу таких произведений относится книга «Дорога революции», стоящая особняком в ряду изданной легионерской литературы. Книга написана с симпатиями к большевикам, непосредственным очевидцем событий, участником исторического Челябинского съезда в мае 1918 г., принявшего резолюцию о вооружённом выступлении против советской власти, майором Я. Кратохвилом, командиром батальона 6-го чехословацкого полка. Он проделал вместе с легионами весь путь через Сибирь во Владивосток. В Иркутске женился на русской. Командование легионов вскоре начало подозревать Кратохвила в большевизме. После конфликта с генералом Сыровы его даже арестовали, а затем под предлогом душевной болезни сняли с командирской должности.
В своей книге он обнародовал «неудобные для чехов» документы, которые более нигде так и не были опубликованы. Книга Кратохвила «Путь революции» (1922), в которой подробно отражены причины выступления чехословацкого корпуса в России, нанесла тяжелый удар официальной легенде о героическом анабазисе, вызвала яростный протест и бурю полемических споров. Автор утверждал, что версия событий, принятая в соответствии с чехословацкой буржуазной историографией, является преднамеренным искажением исторических фактов. Радола Гайда даже подал на автора в суд за оскорбление чести, что привело к началу публичной травли Кратохвила. Судебное следствие тянулось почти два года; министерство обороны отказалось передать защите важные материалы, доказывающие правоту Кратохвила, и суд, к великому изумлению и возмущению общественности, приговорил его к полутора месяцам тюрьмы.
В 1928 г. Кратохвил в ответ на обвинения подготовил второе расширенное издание книги «Путь революции», в которую вошли редкие архивные документы, доказывающие его правоту, в т.ч. в ней был впервые опубликован полностью приказ Гайды №38/1 с планом мероприятий выступления, и хронология его подготовки, но найти эту книгу по существовавшим ранее цезурным ограничениям было весьма сложно. Ниже полная публикация этого приказа из книги Кратохвила.
В ближайшее время нейросеть сможет быстрее и эффективнее человека, и с большим охватом анализа исторических источников на разных языках мгновенно составить полную хронологию событий день за днём, при этом выявить взаимосвязи между фактами. Мне потребовались значительные усилия и много времени, чтобы вручную составить подобную хронологию событий и убедиться, что телеграмме Троцкого предшествовали чешские инициативы по вооружённому выступлению против большевиков. Особенно сложным оказалось найти полный текст приказа Гайды о вооружённом выступлении №38/1 от 3 мая 1918 г. Пришлось искать его печатную версию и оцифровывать всю книгу для перевода на русский язык. К моему удивлению его не оказалось в оцифрованном виде, а книги чешских историков Кратохвила (издание 1928 г.) и позднее Вавры, где этот приказ был опубликован, странным образом отсутствовали в цифровых легионерских библиотеках в самой Чехии. Этого приказа нет также в первом научном сборнике документов[5] о чехословацких легионерах в России, подготовленного к изданию в 2018 г. совместными усилиями российских и чешских архивов. А если его нет в оцифрованном виде в сети, если он сокрыт по цензорским соображениям, то никакой ИИ или историк не смогут на него ссылаться. У меня сложилось убеждение, что этот приказ подвергся чешской цензуре и был сознательно изъят из научного оборота, поэтому чешские историки до сих пор редко его цитируют и убеждены, что единственной причиной выступления Чехословацкого корпуса в Сибири стали вероломные нападения интернациональной Красной гвардии на безоружных чехов и ультимативная телеграмма наркома Троцкого о полном разоружении чехов, а не подготовленный по плану Р. Гайды и реакционного офицерства антибольшевистский мятеж, в ответ на начало которого и появился известный приказ Троцкого от 25 мая 1918 г. В приказе конкретно говорится о наказании мятежников – «посылаются в тыл чехословацким эшелонам надежные силы, которым поручено проучить мятежников».
Из доклада «Вмешательство иностранных государств во внутреннюю политику России: исторический аспект»[6]: «После развала СССР и прекращения доминирования КПСС, начиная с 1992 года, историками либерального направления делаются попытки переписать историю и возложить «ответственность на большевиков за развязывание Гражданской войны», что опровергается непреложным историческим фактом о готовящемся заранее вооружённом выступлении чехословацкого корпуса против большевицкой власти, без мятежа которого и последующего иностранного вмешательства (интервенции) во внутренние дела молодой Республики Советов, никакой гражданской войны в Сибири, да и в России, не было бы. К марту 1918 года вооружённая борьба за власть в Сибири прекратилась, закончившись полной и относительно бескровной победой большевиков».
Об использовании чехословацкого корпуса для успеха иностранной интервенции в Россию существует слишком много документов, чтобы их игнорировать.
В начале 1918 г. был принят план по выводу с фронта чехословацких войск из России морским путём через порт во Владивостоке. Предстояло перебросить во Владивосток 63 состава, в каждом из которых было по 40 вагонов. 15 января 1918 г. филиал Национального совета чешских и словацких земель (Чехословацкий национальный совет) во главе с Т. Масариком провозгласил чехословацкие вооруженные силы в России «составной частью чехословацкого войска, состоявшего в ведении Верховного главнокомандования Франции». Корпус полностью перешел на содержание союзников. «Первые деньги, – писал Масарик, – я получил от англичан... 80 тыс. фунтов стерлингов». В этой ситуации чехословацкий корпус превратился в возможный авангард союзнической интервенции. «В настоящее время между Пензой и Владивостоком находятся 70 тыс. вооруженных чехов, – писал Генеральный консул США в Иркутске Харрис, – это армия, которая может быть использована в качестве ядра, к которому присоединятся многие антибольшевики с целью свержения большевиков. … В связи с этим я рекомендую, чтобы чехи остались в данный момент в Сибири, и чтобы немедленно был рассмотрен вопрос о совместной интервенции».
21 февраля 1918 г. Телеграмма № 4103 главы французской военной миссии в России генерала А.А. Нисселя и французского посла в России Ж. Нуланса в г. Киев – французским военному и дипломатическому представителям с предложением отправить Чехословацкий корпус во Францию через Сибирь
«Единственное решение проблемы чешских подразделений – это, по моему мнению, их немедленная отправка во Францию через Сибирь. Я призываю вас сориентировать их в этом направлении, но дайте им знать, что в нынешних условиях я не могу вести об этом переговоры в Петрограде. Чешские подразделения найдут необходимые деньги в Москве, у французского консула. Держите меня в курсе решений, которые вы примете»[7].
Возможно, один из главных ответов на эти вопросы кроется в письме государственного секретаря США Роберта Лансинга президенту США Вильсону о планах использования чехословацкого корпуса: «Разве невозможно среди этих искусных и лояльных войск найти ядро для военной оккупации Транссибирской дороги?». В письме будущего президента Чехии Э. Бенеша председателю ЧНС Т. Масарику от 28 февраля 1918 г. сообщалось, что французская военная миссия дала указание советовать чехословацким военнопленным вступать в легион и выжидать часа выступления. Этот час наступил в мае 1918 г., когда эшелоны с 55тысячами вооруженных чехословацких солдат растянулись на железной дороге протяженностью в 7 тыс. км от Пензы до Владивостока. Когда они начали движение по Транссибирской магистрали во Владивосток, их численность составляла 42500 чел., но в дальнейшем состав их пополнялся чехословацкими военнопленными, и в конце концов общая численность корпуса достигла почти 60 тыс. чел[8].
14 апреля 1918 г. Совещание по вопросу использования легионеров состоялось и в Москве в здании французского посольства в середине апреля. Присутствовали начальник французской военной миссии генерал Ж. Лавернь, прибывший из Парижа полковник Корбейль, руководитель специальной британской миссии в Москве Б. Локкарт, представители антисоветского вооруженного подполья и чехословацкого командования.
Из книги историка П.С. Парфенова «Гражданская война в Сибири 1918-1920 гг.»: «14 апреля в Москву был послан представитель центрального штаба, капитан Коншин, который, с документами представителя союза сибирских кооперативных союзов «Закупсбыт», совершенно свободно доехал до Москвы, принимал участие в контрреволюционном совещании в стенах французской военной миссии и так же свободно возвратился в Ново-Николаевск. На этом московском совещании решено было, что чехо-словацкие войска, эвакуируемые на Дальний Восток с согласия Совета Нар. Комиссаров, постепенно займут наиболее стратегические опорные пункты Уссурийской, Сибирской и Уральской железных дорог и, координируя свои действия с нелегальными контрреволюционными организациями, выступят против Советской власти. За эту «услугу» английское и французское правительства обязывались помочь отделению чехо-словавов от Австро-Венгрии и признать будущую Чехо-словацкую самостоятельную республику и в дальнейшем выплачивать содержание чехо-словацким войскам. При чем, учитывая настроения чехо-словацких войск, имелось в виду «убедить военного и морского комиссара Советской республики, Л. Троцкого, разоружить» чехо-словаков, что должно было послужить сигналом и быть оправданием в глазах последних факта их противосоветского выступления»[9].
26 марта 1918 г. – Заключен договор между Советским правительством и Отделением Чехословацкого национального совета в России о свободном проходе чехословацких легионов на восток, во Владивосток. Чехословацкая сторона взяла на себя обязательство соблюдать нейтралитет во внутренних делах России и обязалась разоружить чехословацких легионов до абсолютно необходимого количества оружия и боеприпасов для их собственной защиты. Советская сторона гарантировала немедленную транспортировку по Транссибирской железной дороге до Владивостока. Советскому Союзу было передано 21 тысяча винтовок, 216 пулеметов, 3500 лошадей, 4 самолета, 44 пушки и большое количество боеприпасов.
27 марта 1918 г. – из Пензы во Владивосток вышел 1-й чехословацкий поезд.
28 марта 1918 г. командование 7-м Чешско-Словацким Татранским стрелковым полком после ухода прежнего командира полка полковника Смуглова принял капитан Р. Гайда, впоследствии ставший главным инициатором мятежа Чешского легиона.
14 апреля 1918 г. командиры 1 дивизии Чехословацкого корпуса встретившись в Кирсаново недалеко от Пензы пришли к тайному соглашению, что больше нельзя доверять большевикам и необходимо прорваться на восток силой. Чехи опасались германского влияния на большевиков и полного разоружения чехословацкого корпуса.
21 апреля 1918 г. – Под давлением посла Германии в России графа Мирбаха нарком иностранных дел
Г.В. Чичерин направил телеграмму Красноярскому совету о приостановлении дальнейшего передвижения чехословацких эшелонов на восток: Опасаясь японского наступления на Сибирь, Германия решительно требует, чтобы была начата скорая эвакуация немецких пленных из Восточной Сибири в Западную или в Европейскую Россию. Прошу употребить все средства. Чехословацкие отряды не должны передвигаться на восток.
Телеграмма Чичерина с приказом сделать приоритетной транспортировку австрийских и немецких пленных, с учётом того, что Транссибирская магистраль не позволяла осуществлять более интенсивные перевозки в обоих направлениях, почти полностью остановило движение поездов с чехословацкими легионерами на восток. К востоку от Челябинска были остановлены 28 чехословацких поездов, что вызвало непонимание и недовольство у солдат Чехословацкого корпуса, привело к дальнейшему росту напряжённости в отношениях с большевиками. Весь конец апреля 1918 года был отмечен постоянным чередованием распоряжений Советского правительства о пропуске и остановке поездов, что привело к серьезному ухудшению настроений в чешской армии.
27 апреля 1918 г. № 64 Стенотелефонограмма военного руководителя Высшего военного совета М.Д. Бонч-Бруевича председателю Высшего военного совета Л.Д. Троцкому о возможных враждебных действиях со стороны Чехословацкого корпуса
27 апреля 1918 г., 14 час. 20 мин. № 25
Сообщаю, что из доклада комиссара Чехословацкого корпуса вытекает возможность серьезных враждебных действий со стороны названного корпуса. Подробные обстоятельства изложит комиссар этого корпуса. Считаю настоятельно необходимым разбор этого дела в специальном совещании с участием Комиссариата по иностранным делам и комиссара Чехословацкого корпуса. Прошу точно указать мне день, час и место этого заседания. По моим соображениям дело необходимо разрешить в кратчайший срок, дабы не допустить серьезных возможных последствий от 45 тыс. вполне вооруженных и дисциплинированных людей, находящихся под командой лиц, далеко не пользующихся большим доверием[10].
Военный руководитель Высшего военного совета Бонч-Бруевич.
27 апреля 1918 г. Подписание представителями стран Антанты в Версале «Коллективной ноты № 25», которая предусматривала задержку чехословацкого корпуса в России для оказания «содействия» возможным «акциям союзников». Верховный совет в Версале обсудил вопрос использования чехословацкого войска для охраны военных складов в Архангельске, которые могут захватить немцы. Чехам не следует продолжать движение во Владивосток им надо задержаться в Сибири.
Из книги «Гражданская война в России: взгляд через 100 лет»: «Оценивая роль выступления чехословацкого корпуса и рассуждая о его причинах не нужно строить догадки. Нужно чётко опираться на факты. Первый факт – это переподчинение чехословаков 15 февраля 1918 г. французскому командованию. Второй факт – подписание представителями стран Антанты 27 апреля 1918 г. в Версале «Коллективной ноты № 25», которая предусматривала задержку чехословацкого корпуса в России для оказания «содействия» возможным «акциям союзников»[11].
2 мая 1918 г. Верховный военный совет Антанты, принимает решение о разделении Чехословацкого корпуса и переброске части его, не достигшей Омска, в Архангельск и Мурманск. Таким образом поезда на восток были остановлены и разделены на две части. В ноте №25 «Перевозка чешских воинских частей из России» говорилось, что военные представители при Верховном военном совете пришли к заключению: «Что касается контингентов, которые уже проследовали через Омск на восток, то они могли бы на тех же условиях, которые определены в ноте № 20, 25, при необходимости содействовать акции союзников в Сибири»[12].
3 мая 1918 г. Командующий Сибирской группой капитан Гайда издаёт полковой приказ №38/1 под грифом секретно и план мероприятий по его выполнению о вооружённом выступлении: ««Уже сегодня мы можем считать себя в боевой ситуации, поэтому обязаны выполнять только мои приказы и никого другого... Все оружие, находящееся в укрытии, вынуть и разделить равномерно между личным составом. Все пулеметы подготовить к бою на соответствующих местах и лишь укрыть их брезентом. Это касается и пулеметов Шоша. Раздать личному составу ручные бомбы и гранаты и сделать все, что необходимо перед боем. Точно разведать станции стоянки, чтобы захват шел быстро, легко и был обеспечен. Что касается выступления, то к сему приложен план акции и его необходимо точно придерживаться. Напоминаю еще одно – действовать хладнокровно, но решительно»[13].
Другие авторы
Упоминание о дате публикации этого приказа, в хронологии важных событий жизни Радолы Гайды есть в его книге «Мои воспоминания»[14]. На русском языке эта книга не издавалась, опубликованы только переводы коротких фрагментов из неё. Текста самого приказа в книге Гайды нет. У командования легиона было около месяца на тщательную подготовку к боевым действиям и разведку в городах, которые планировали захватывать. Были взломаны шифры советского правительственного телеграфа, проведена рекогносцировка, отработаны способы связи с помощью шифрованных телеграмм и нарочными, разработаны и распространены специальные шифры с кодовыми словами для переписки, были установлены также контакты с местным антибольшевистским подпольем для координации выступления.
В воспоминаниях Гайда, странным образом умалчивает о тщательной подготовке мятежа, предшествующих встречах в Ново-Николаевске с руководителем антибольшевистского подполья Алмазовым-Гришиным, аресте советскими органами его единомышленника капитана Кадлеца за подготовку вооружённого мятежа, объясняя выступление против большевистской власти исключительно спровоцированным образом со стороны большевиков, лишь челябинским инцидентом и последующей телеграммой Троцкого от 25 мая 1918 г. Вот что он пишет в своих мемуарах: «Но я не могу умолчать о более серьёзном обвинении – в том, что чехословаки уже давно готовились выступить против советского правительства. Существует множество доказательств, опровергающих это утверждение» (???) … далее пересказ приказа Троцкого, и ни слова о предшествующих ему событиях, собственноручно подписанном приказе о вооружённом выступлении от 3 мая 1918 г. Складывается впечатление, что сокрытие приказа №38/1 от 3 мая 1918 г. не случайно, и политически направлено, чтобы отвести обвинение от чехов как инициаторов мятежа и перевести стрелку на большевиков, на более поздний по дате приказ Троцкого от 25 мая 1918 г.
Из книги Гражданская война в России: взгляд через 100 лет. В.И. Шишкин (д.и.н., профессор, зав. сектора истории общественно-политического развития Института истории СО РАН, Новосибирск): «Виновником дальнейшей эскалации военных действий со стороны Чехословацкого корпуса явился командный состав 2-й дивизии во главе с капитаном Р. Гайдой, который нарушил указания Чехословацкого национального совета и приказ его председателя Т. Масарика не вмешиваться во внутреннеполитические дела России и соблюдать строжайший нейтралитет»[15].
Этот приказ упоминают в своих работах российские историки[16] ссылаясь на его публикацию в книге чешского историка Вавры[17]. После настойчивых поисков текст этого приказа нашли мои чешские коллеги, перевели и переслали мне.
Секретно. Приказ номер №38/1 Принимая во внимание катастрофическую ситуацию, в которой находится наш корпус, распоряжаюсь доверенному мне полку, авиационному отделению и инженерной роте второй дивизии: Эшелоны седьмого полка, авиация и инженерные роты ни в коем случае не поедут назад, разве только тогда, когда потребуется помощь оружием братьям других полков, особенно дивизии. В случае, если бы кто-то ( может быть кто угодно) хотел вести свои эшелоны назад в Россию, означает для нас начало боя с советскими комитетами. Сразу же действовать занятием станции, на которой вышеупомянутый эшелон находится и мне доложить. К проведении вышеуказанного распоряжаюсь: 1. Всё оружие, находящееся в укрытии достать и разделить равномерно среди команды. 2. Все пулемёты приготовить к бою на подходящих к тому местах и закрыть их только брезентом. Это действительно и для шошей (французский лёгкий пулемёт Шоше — В.В.) Раздать среди команды ручные бомбы и гранаты и сделать всё, что необходимо перед боем. 3. Строго проверить станционные сооружения, чтобы захват прошёл быстро , легко и было подстраховано. (Что касается наступления, приложена план акции и требуется его строго придерживаться) Напоминаю ещё раз, чтобы всё происходило благоразумно, но энергично. Эшелон шт. кап. Гоблика останется до дальнейшего приказа в Омске. Распоряжаюсь шт. кап. Гоблику высылать ежедневные тайные разведки (офицерские) и выяснить, сколько в Омске организованных большевиков, сколько вооруженных, где задерживаются пленные (их лагерь, вооружены ли и т. д.), есть ли у большевиков пушки и где находятся склады оружия (секретные). Если дойдёт до операции, распоряжаюсь применять множество различных бомб. Если Гоблик попадёт в конфликт и будет нуждаться в помощи, распоряжаюсь ему помочь пор. Покорному. В случае невозможности захватить Омск этими силами, удерживать ими вокзал до прибытия эшелона Кутлвашр, ефр. Куделка. Эшелон пор. Покoрного останется до дальнейшего приказа в Барабинске. Эшелон пор. Носека в случае, если не получит другой приказ, как только достанет донесение о нашем вооруженном наступлении, захватит Красноярск, разоружит тамошних большевиков и не пропустит ни одного большевистского поезда, если бы эв. они хотели проникнуть к нам в тыл. Телеграфную связь за собой в направлении Иркутска в случае взятия Красноярска прервать. Эшелон инженерной роты до получения другого приказа останется у эшелона кап. Кадлеца. Б) Во всех эшелонах должен быть дежурный пулемёт. В город не пропускать более чем ¼ состава команды. Всё приготовить таким образом, чтобы каждый эшелон каждую минуту был готов к бою. В случае получения моего приказа о переводе эшелона на другую станцию, сразу же его перевести, а если нельзя по-доброму, то силой. На всех станциях, где находится больше эшелонов, между ними и чужими полками. Все подчиняются команде самого старшего из них офицера седьмого полка. Так как уже сейчас можем считать себя в боевой ситуации, должны строго выполнять мои приказы, но никого другого. Иначе можно выполнять только те, которые согласованы с моими. Ото дня получения этого приказа распоряжаюсь высылать ко мне курьера а в случае необходимости офицера. Получение приказа мне подтвердить. Командир 7 полка Капитан Гайда, собственной рукой Н. Николаевск, 3 мая 1919 г.
Из книги чешского историка Я. Кратохвила «Дорога революции», с. 547–548. План действий, разосланный капитаном Гайдой с его приказом номер 38/1 3 мая 1918. План действий.
1. Разведка (=разведывательный патруль) подпоручика Герхарда и прапорщика Клименца вперёд. (Уже высланы). 2. Отправка письма проф. Максу в форме ультиматума о нашем выходе. (Письмо взял с собой подпоруччик Медуна 2 мая 1918) 3. Получение возможности присоединения задних эшелонов. 4. Учёт машинистов, истопников, железнодорожных служащих, чиновников и телеграфистов, находящихся в наших эшелонах. Предвидимое развитие событий в Иркутске или в Чите. 1. Либо выступим сообща против советских комитетов по договоренности с Народным Советом (проф. Максом) либо возможно выступим сами без согласования с Народным советом. 2. Будем (именно 7 полк) ещё решать выдать ли 10 следующих винтовок и вообще что-то отдавать и не допустим чтобы эшелон был осмотрен с предписанием на изьятие запасов продовольствия в Чите. В таком случае может последовать наступление большевиков в соответствии с этими возможностями (в чём является для нас самым важным пункт 2): А) Большевики не предпримут против нас ничего, но остановит дальнейшее движение поездов. В) Будут хотеть осмотреть поезд а в случае отказа будут это хотеть провести насильно. С) Отпустят нас, но ничего другого. Действия. А) Категорически требовать обновления движения. но никак не в форме ультиматума, потому что наш ультиматум лишает момента удивления и неожиданности. Возможно, что будет дан ответ, что местные большевистские власти вынуждены спрашивать у высших инстанций, не находящихся в данном месте. В этом случае откажемся от ожидания. Подождем лишь некоторое время, которое необходимо для переговоров с местными властями. Если переговоры будут безрезультатны, не продолжать их более чем 1-2 часов и сразу же захватить вокзалы (обезоружить большевистскую охрану), телеграфы, котлы и паровозы (=локомотивы). Цензура телеграмм. Запретить отправку телеграмм чешским комиссарам и в корпус. Очистить вокзалы от гражданского населения и вообще остановить движение на три дня. Иметь подготовленные локомотивы для соединения. Выслать подразделения на склады оружия для его упаковки и транспортировки на реквизированных телегах. Действовать энергично, по возможности без кровопролития (но только если возможно), а вооруженных немцев и австрийских пленных немедленно застрелить. Фактом наступления отменяется правомочность всех политических чешских комиссаров и членов Народного совета. (Если этого требует военная ситуация). Полная акция (мероприятие), в особенности переговоры с большевиками, должна оставаться исключительно в наших (военных) руках. Издать обращение к русскому населению с доказательством, почему мы так должны были договариваться и чего хотим достичь. б) Дальнейшие действия по захвату станции, если на ней дошло к конфликту: Непосредственно после конфликта осведомить задние эшелоны шифрованной телеграммой. На пути между эшелоном, который первым вступил в конфликт и между последним эшелоном отстранить большевистское вмешательство. Во всех городах вдоль пути разоружить большевиков и вооружить наши эшелоны. Пригрозить всем местным властям и особенно центральной власти, что за нашим последним эшелоном будут разрушены мосты через большие реки, если будут давить на наш хвост (задний эшелон) силы, посланные с центральной части страны. Хвостовой эшелон будет специально с теми целями вооружен. Связь (= соединение) удерживается телеграммой, эстафетными паровозами. Патрули на особо чувствительных железнодорожных объектах. В близлежащих городах и деревнях взять в заложники все политические цветы (оттенки) и вести переговоры с ними пристойно и тактично с ними себя вести) и дать охранять важные объекты местными жителями. В случае волнений на объекте в первую очередь застрелить большевистских лидеров. В осажденных станциях установить власть (советы) из круга населения нас желающих(меньшевики, кадеты, эсеры и т. д.) с)После обеспечения ситуации на посту 7 полка: Эшелоны полка. оставленные станционные экипажи едут назад к задним эшелонам, которые до сих пор безусловно не овладели ситуацией. Если обеспечили ситуацию задних эшелонов, поступят аналогично на пути между станциями, на которых дошло к конфликту, и между Владивостоком. В таком случае едут все эшелоны 7 полка снова назад, до середины всей колонны эшелонов, где и останутся на всё время дальнейшего движения до Владивостока. Б) Сопротивляться силой. С) Вернёмся и будем действовать по возможности А. Приложения: 1. Приказ должен быть срочно проведён в эшелонах. 2.Шифровка. Командир полка капитан Гайда.
3 мая 1918 г. Центральный штаб сибирской контрреволюции, получивший заверения от Гайды о будущей помощи чехо-словаков, вызвал в Ново-Николаевск представителей от штаба местных нелегальных организаций для инструкционных указаний. Тогда же был выработан шифр для секретной переписки, и в распоряжение местных штабов, нередко переводами через кооперативные союзы, были переправлены крупные суммы денег[18]. «У нас были свои шифры, согласованные знаки и т. д. – пишет Гайда. – Так, например, предложение «Доставить письмо комиссару» означало «Занять город»; строжайший большевистский цензор не замечает ничего предосудительного в такой телеграмме и с пометкой «разрешаю отправить» решает судьбу своего города».
По настоянию этого же штаба, правление «Закупсбыта» заключило договор с чехами на поставку им интендантских продуктов, что давало возможность на легальные и регулярные контакты эсеровской организацией, представляющую крестьянскую партию, с командирами чехословацких полков.
7 мая 1918 г. План контрреволюционного чешского офицерства о вооружённом выступлении стал известен Советскому правительству. Всего через 4 дня после рассылки секретного приказа о свержении советской власти Исполком Советов Средней Сибири приказал арестовать командиров Гайду и Кадлеца и обыскать их поезда. Оба были приглашены в Ново-Николаевский Совет 7 мая. Кадлец, прибывший в сопровождении двух адъютантов, был настолько ошеломлён внезапным арестом, что без сопротивления разоружился. Более опытный Гайда сумел вырваться из-под стражи, объявил тревогу и поднял в свою защиту весь чехословацкий гарнизон в городе, сделав вид, что это была попытка разоружить поезда с лояльными чехословацкими легионерами. Угроза чехословацких штыков вынудила советские власти освободить Кадлеца[19].
10 мая 1918 г. В Ново-Николаевске Гайда встречается с главой белого подполья полковником Гришиным-Алмазовым и координирует свои планы выступления с сибирской организацией эсеров. Весной 1918 года полковник Гришин под псевдонимом «Алмазов» возглавил центральный военный штаб по свержению Советской власти в Сибири. К моменту выступления против Советской власти Чехословацкого корпуса, в подчинение штаба – уже семь тысяч человек, которые к этому времени сумели раздобыть оружие. Самая мощная организация была в Омске – три тысячи человек. В Ново-Николаевске к выступлению готовились 863 офицера.
Книга Радола Гайда "Мои воспоминания"
В своих «Воспоминаниях» Р. Гайда, отмечает: «Секретная офицерская организация в Ново-Николаевске, имевшая связи с сильной организацией в Томске и других городах Западной Сибири, 10 мая направила ко мне делегацию для информирования о своей деятельности. Так меня познакомили с полковником Гришиным-Алмазовым, впоследствии военным министром в первый период после переворота. Рост антибольшевистского движения в русских кругах и организациях был, естественно, желателен для нас на случай, если возникнет необходимость пробиваться к Владивостоку с оружием в руках… В то же время вокруг Гришина-Алмазова было организовано Временное Сибирское правительство, которое должно было стать первым организационно-концентрационным пунктом и одновременно главой новой, освобожденной Сибирской республики».
14 мая 1918 года. В условиях общей напряженной обстановки в Челябинске произошел серьезный инцидент, получивший большой резонанс и в итоге, повлиявший на резолюцию Челябинского съезда. Утром 14 мая 1918 года поезд с венгерскими и немецкими пленными следовал на запад через станцию, где стояли эшелоны 3-го и 6-го чехословацких стрелковых полков.
«Венгерский военнопленный И. Малик, бросив из окна проходившего состава тяжелый металлический предмет, серьезно ранил чешского солдата Ф. Духачека. В ответ на это легионеры догнали и остановили поезд с обидчиком, выгнали из вагона военнопленных и, определив виновника, устроили самосуд. На следующий день местная власть арестовала участвовавших в расправе солдат, а когда посланная им на выручку делегация задержалась, возмущенные легионеры оцепили центр города, разоружили красноармейцев, освободили арестованных и заодно захватили вокзал и военный арсенал»[20].
14 мая 1918 г. «В это же самое время, в Челябинске состоялось совещание представителей чехо-словацкого и англо-французского командований, центрального штаба сибирских боевых дружин и военного отдела комитета членов Учредительного Собрания. Из Ново-Николаевска на это совещание приезжал капитан Гришин-Алмазов, а из Самары – капитан Каппель и полковник Галкин. На этом совещании был выработан план будущего выступления. По этому плану чехо-словацкие эшелоны должны были сконцентрироваться в семи пунктах, т.-е. во Владивостоке, Канске, Марьинске, Ново-Николаевске, Петропавловске, Челябинске, Самаре, Уфе, причём последний, ново-николаевский и челябинский пункты были основными и руководящими»[21].
«Группировка Павлу при поддержке реакционного офицерства на всех парах устремилась к заветной цели – мятежу. Чтобы придать ему видимость хоть какой-то «законности» и выдать своё стремление как выражение воли всех легионеров, Павлу, Медек, Гайда, Чечек, Войцеховский и их сообщники решили совершить в корпусе своего рода «государственный переворот». 20 мая они собрали в Челябинске подтасованный съезд представителей корпуса, причём сделали это без согласия ОЧНС и в обход него. Делегатов на это самозваное собрание офицерская верхушка просеяла через редкое сито, обеспечив преобладание своих сторонников. Съезду, как водится у заговорщиков, предшествовало секретное совещание узкого состава, на котором Павлу, Гайда, Чечек, Войцеховский, а также «надёжные» члены ОЧНС – правые социал-демократы Рихтер, Давид, Завада и др. окончательно скоординировали план предстоявшего выступления и подготовили необходимые для принятия этого проекты резолюций предстоящего через несколько дней съезда в Челябинске»[22].
Командиры 7-го полка Гайда и Кадлец, которые не доверяли советской власти и были хорошо осведомлены о боеспособности частей Красной гвардии в городах на Сибирской магистрали, они убеждали политическое руководство, что легионы имеют более выгодное военное положение по сравнению с Советами, и если они будут ждать неоправданно долго, то потеряют это преимущество.
14–15 мая 1918 г. – Сразу после Челябинского инцидента последовал арест в Москве двух главных представителей Чехословацкого войска в России Макса и Чермак. Под давлением большевиков Масарик отправил телеграмму о полном разоружении легиона, которую участники Челябинского съезда отвергли и приняли противоположную резолюцию, пробиваться силой.
17 мая 1918 г. – Бойцы 3-го и 6-го Чехословацких стрелковых полков заняли железнодорожный вокзал Челябинска и захватили военный арсенал, а затем и весь город, освободили чехословацких солдат, задержанных Челябинским Советом после Челябинского инцидента.
18 мая 1918 г. Французский посол в России сообщил командованию корпуса, что «союзники желают, чтобы чехословацкие части остались в России и образовали ядро союзной армии против большевиков»[23].
20 мая 1918 г. На заседаниях 1-го Военного съезда Русских легионов в Челябинске, проходившем 20.05.2018 – 25.05.1918, был избран Временный исполнительный комитет и отклонено решение Высшего командования о направлении чехословацких поездов в Архангельск. В первой резолюции съезда было записано: «Ехать через Архенгальск для нас неприемлемо». Отделение Чехословацкого национального совета было лишено управления поездами, а его полномочия перешли к Временному исполнительному комитету, задачей которого была переброска чехословацкой армии во Владивосток. Было решено не выдавать оружие и прорваться к Владивостоку силой оружия. Управление всеми военными операциями комитет поручил военной коллегии из трех человек в составе С. Чечека, Р. Гайды и С. Войцеховского. Циркулярные телеграммы о готовящемся вооружённом выступлении были заблаговременно разосланы всем чехословацким частям, которые одновременно, начали захват городов и станций.
Из воспоминаний Гайды: «Поскольку все уже были убеждены, что переговоры ни к чему не приведут, коллегия от имени армии поручила нам трем командирам полков составить план боевых действий. Я предложил, чтобы мы немедленно отправились в наши полки, дали соответствующие инструкции и примерно за пять дней поднялись по всей линии железной дороги и удержали некоторые наиболее важные пункты, если только члены конвента не будут с нами».
Захват Мариинска 25 мая по приказу Гайды был произведен накануне обнародования приказа Троцкого.
24 мая 1918 г. командиры покинули съезд в Челябинске, договорившись реализовать планы немедленно.
№ 84 Из инструкции члена Военного совета Временного исполнительного комитета чехословацких войск капитана Р. Гайды командирам чехословацких эшелонов, находящихся к востоку от Новониколаевска, о начале выступления 25 мая 1918 г. г. Новониколаевск […] «Как всем вам, вероятно, известно, съезд и командиры частей постановили, что продвижение до Владивостока далее будет проводиться военным порядком. Уже приняты меры. Сегодня ночью будут заняты Новониколаевск, Чулым, Барабинск, а на той стороне – включая ст. Мариинск. Командир 7-го полка Гайда»[24].
Из книги чешского историка В. Вавры «Обманчивый путь»: «Теперь подпольная деятельность реакционного [чешского] офицерства раскрылась во всей красе. Оказалось, что военные планы по оккупации отдельных участков пути на Владивосток уже давно подготовлены и завершены. Оказалось, что конспиративные нити антисоветского заговора вели непосредственно в ряды офицеров-легионеров. В целях обеспечения секретности всего заговора были приняты согласованные телеграфные пароли. Так случилось, что 25 мая Кадлец получил от Гайды такую телеграмму: «Отдайте письмо комиссару на Мариинском вокзале». Согласно установленному ключу, это означало: я приказываю взять Мариинск. Гайда тщательно готовился к свержению советской власти в Сибири. Разведка Гайды, состоящая из чехов, русских и сербов (известен даже один англичанин, принятый по рекомендации английского консула), работала на всем маршруте, устанавливая численность частей Красной Армии, неохраняемых мостов, складов с боеприпасами и т. д. Капитан Гайда вместе с членом заговорщического штаба Н. Фоминым составили план выступления, приказ боевым группам эсеров в Сибири».
25 мая 1918 года «В этот же день через правление «Закупсбыта» был отправлен шифрованный телеграфный приказ чехо-словацким войскам и нелегальным боевым дружинам, средактированный членом правления «Закупсбыта» Н. Фоминым и капитаном Гайдой: «Братоубийственная война против Советской власти, во имя Учредительного Собрания, всеобщего права, войны с Германией и т. д., на территории Сибири началась. 25 мая, в три часа дня, чехо-белогвардейские войска выступили и захватили станцию и город Мариинск. В час ночи на 26-е ими был занят Ново-Николаевск»[25].
Телеграмма в Ново-Николаевск о событиях в Мариинске: «[В] Мариинске два эшелона чехов, стоявшие [на] стоянке, разоружили проходивший партизанский отряд на восток, направляемый для борьбы с Семеновым. Цепью с тремя или четырьмя пулеметами и шестью орудиями, ручными гранатами и достаточным количеством винтовок наступают на город»[26].
После того, как Я. Кратохвил опубликовал подробности выступления в своей книге «Путь революции» официальный историограф корпуса Ф. Штайдлер вынужден был, хотя и с, оговорками, признать, что «... первый выстрел, который прозвучал, был произведен с чехословацкой стороны, в группе Гайды на станции Мариинск в Западной Сибири».
25 мая 1918 г. Как только нарком по военным делам Троцкий обнаружил, что легионеры отказываются разоружиться и вместо этого решили воевать, он 25 мая 1918 г. незамедлительно отдал приказ № 82 всем совдепам и военным комиссариатам по пути следования Чехословацкого корпуса разоружить чехословаков, а в случае оказания сопротивления отправлять их в лагеря для военнопленных.
25 мая 1918 г., 23 час. 25 мин. он разослал телеграмму, в которой предписывал местным советам немедленно разоружить чехословацкую армию, арестовать офицеров, расформировать части: ««Каждый чехословак, который будет найден вооруженным на железнодорожной линии, должен быть расстрелян на месте. Каждый эшелон, в котором окажется хотя бы один вооруженный, должен быть выброшен из вагонов и заключен в лагерь для военнопленных… Ни один вагон с чехословаками не должен двигаться на восток. Кто уступит насилию и окажет содействие чехословакам в продвижении их на восток, будет сурово наказан. Настоящий приказ прочесть всем чехословацким эшелонам и сообщить всем железнодорожным служащим»[27].
«Большинство чехословацких войска не знали о первоначальном планировании агрессивных действий эшелонов Гайды восточнее Омска и считали советские военные контрмеры коварным нападением. Другим фактором к началу выступления, была уверенность легионерской массы в том, что своей борьбой они противостоят немецким интригам, «против приказа Мирбаха», против «советско-германских усилий» по уничтожению армии. Будучи командиром полка и начальником штаба Гайда, и его единомышленник капитан Кадлец специально заблаговременно разработали план действий вооружённого выступления. Эта работа показывает не только планомерную подготовку конфликта со стороны Гайды и его штаба, но и решающую роль этой группы для дальнейшего продвижения на Владивосток. Это означает решающую роль этой группы в превращении «дороги на Владивосток по вашему приказу» в сознательную контрреволюцию. Эти факты также содержатся в предисловии исторического труда Штейдлера «Чехословацкое движение в России». Судьба этого произведения значительна. Министерство иностранных дел тогда не разрешило его опубликовать, поэтому обложка колонки хранилась в архиве Мемориала освобождения. Синим карандашом оценщик МИД явно вычеркнул именно те «неугодные» предложения и пассажи, которые отклонялись от официальной концепции возникновения конфликта. Поэтому она вычеркнула в предисловии Штейдлера тот отрывок, в котором он признал действия Гайды «основополагающими» для развития всей антисоветской деятельности Чехословацкого легиона»[28].
27 мая 1918 г в Томске Гришин-Алмазов отдает приказ о вооруженном восстании против большевиков, а уже на следующий день в Новониколаевске подписывает приказ N 1, в котором извещает о своем вступлении в командование армией общей численности на конец мая – около 4 тыс. чел., впоследствии получившей название Сибирской, численность которой к началу июля достигла 60 тыс. чел.
27 мая 1918 г. Руководитель выступления легионеров, организатор белочешского мятежа командир 7-го Татранского стрелкового полка Р. Гайда отдал приказ головным эшелонам наступать на Иркутск для свержения власти Советов.
В апреле – начале мае 1918 года численность группы капитана Р. Гайды в составе полутора батальонов 7-го Татранского полка и батальона 6-го полка составляла около 2 тыс. чел. К концу мая эшелоны с чехословацкими солдатами растянулись по железной дороге от Пензы до Владивостока. Войска корпуса объединились в 4 оперативных группы: Поволжскую (поручик С. Чечек – 8000 человек) Челябинскую (подполковник С.Н. Войцеховский – 8800 человек, Сибирскую (капитан Р. Гайда – 3830 человек) и Владивостокскую (генерал-лейтенант М.К Дитерикс – 14 000 человек). К началу июня в рядах корпуса насчитывалось около 35 000 человек[29].
29 мая 1918 г. № 101 Запись разговора по прямому проводу комиссара Чехословацкого корпуса П. Максы с военным комиссаром Западной Сибири С.А. Фурсовым о вооруженном выступлении чехословацких эшелонов под руководством капитана Р. Гайды и полковника С.Н. Войцеховского 29 мая 1918 г. г.
Макса: «Капитан Гайда грубейшим образом нарушил обязанность чехословацкого офицера – руководствоваться в вопросах политических указаниями Чехословацкого национального совета и строжайший приказ профессора Масарика не вмешиваться во внутренние политические дела и соблюдать строжайший нейтралитет. Я говорю уже не как товарищ председателя Совета, а как личный уполномоченный проф[ессора] Масарика»[30].
О роли командира Сибирской группы капитана Р. Гайды в подготовке этого мятежа, получившим в итоге за это удачное самостийное выступление в сентябре 1918 г. чин генерал-майора, стоит остановиться подробнее. Молодой 26-летний капитан Р. Гайда, обладал, как характеризуют его сослуживцы честолюбивым нравом и тайно лелеял наполеоновские планы. Когда чешские эшелоны стали задерживаться и сутками простаивать на станциях в полном неведении будущего, в горячих головах чешских командиров стали появляться планы вооружённого прорыва во Владивосток. Молодой и амбициозный Гайда, решительно настроенный против большевиков и жаждущий насильственных действий, стал главным инициатором и движущей силой на съезде, бросившей вызов советской власти. Он нарушил приказ Высшего руководства Чехословацкого национального совета о невмешательстве в дела России, но в итоге успешного выступления был провозглашён Властелином Сибири и получил в последующие годы за военные заслуги в общей сложности тридцать важных орденов и правительственных наград от государств Антанты.
Историки не обнаружили никаких документов, подтверждающих, что в организации этого мятежа могли принимать участие французы или англичане, когда они о нём узнали, это вызвало их всеобщее замешательство. Нет никаких приказов о начале выступления также и из штаба Антанты. Этот военный мятеж, инициированный командирами на местах, стал неожиданностью для всех сторон, его, как утверждают историки, планировали, но на более позднее время. Радола Гайда координировал свои планы с подпольными офицерскими группами правых эсеров в Ново-Николаевске. Он подталкивал их к выступлению, обещая им свою военную помощь. «Вы только начните, а с большевиками мы разберёмся» – говорил он им при личных встречах. Военный успех выступления вдохновил Гайду на аналогичные авантюры и неподчинение приказам в последующие годы его военной карьеры, что пагубно отразилось на его жизненном пути. Дисциплина не была одной из его сильных сторон. 6 января 1919 года Гайда понял, что может сделать карьеру в Белой армии и перешёл на службу к Колчаку. Он стал генерал-лейтенантом и командующим Сибирской армией. Весной 1919 года Сибирская армия под командованием Гайды одержала несколько побед и вышла к Казани. Однако отступление Западной армии поставило под угрозу фланг Сибирской армии, и она также была вынуждена отступить, оставив Пермь и Екатеринбург. Колчак требовал от Гайды оказать помощь Западной армии, но Гайда заупрямился и отказался выполнять приказ Колчака, рассчитывая самостоятельно взять Вятку и Казань и получить лавры победителя. В итоге – отступление Западной, а затем и Сибирской армий и крушение всего Восточного фронта Белой армии Колчака. За невыполнение приказа Гайда был отстранён от руководства армией, лишён всех наград и отправлен во Владивосток. Обиженный Гайда, прибыв туда попытался повторить свой предыдущий успех «Властелина Сибири» и совершил 17 ноября 1919 г новый военный переворот при поддержке эсеров уже не против большевистской власти, а против Колчака, но не был никем поддержан и был разгромлен войсками Розанова. Только в районе железнодорожного вокзала было убито до 300 повстанцев, несколько тысяч взято в плен, в том числе и сам Гайда. Его арестовали. Месяц продержали под арестом и выслали из Владивостока в Шанхай. Вернувшись на родину, он также не смог жить без организации заговоров. В 1926 году он попытался совершить фашистский переворот в Чехии. В 1927 году он возглавил «Фашистское национальное сообщество». В 1938 г. генерал Гайда опубликовал манифест «К братьям и сёстрам», в котором были в частности такие слова: «Мы выступаем против коллективизма и коммунизма, особенно потому, что они препятствуют развитию личных энергетических возможностей. Мы не признаем сегодняшнюю политическую систему, потому что она ответственна за ослабление государственной власти… Возрожденный чешский национализм вклинивается в то современное мировое течение, которое под термином «фашизм» обновляет мужество и энергию наций. Мы не избегаем этого названия, поскольку знаем, что фашизм в каждой стране несет в себе следы своего народа – у нас его содержание чешское и словацкое». После попыток совершить перевороты в Чехословакии в 1926 и 1938 гг. он был объявлен врагом Масарика и перед своей смертью два года провёл в тюрьме.
[1] Чехословацкие легионы…, с. 5.
[2] Франтишек Штейдлер «Чехословацкое движение в России» 1921 г.
[3] Šteidler Fr. Место издания: Praha. Год издания: 1923 г. – стр. 56.
[4] Гражданская война в России: взгляд через 100 лет…
[5] Чехословацкие легионы и Гражданская война в России…
[6] Вмешательство иностранных государств…
[7] Чехословацкие легионы…, с. 49.
[8] Черчиль В. Мировой кризис. М., 1932 г., гл. 5.
[9] Парфенов П.С… с. 20.
[10] РГВА. Ф. 33987. Оп. 1. Д. 2. Л. 47. С. 123.
[11] Гражданская война в России: взгляд через 100 лет… с. 151.
[12] Вмешательство иностранных государств…, с. 13.
[13] Vavra V. Klamna cesta… с. 25–26.
[14] Radola Gajda. Moje paměti…
[15] Гражданская война в России: взгляд через 100 лет… с. 173.
[16] Голуб П.А… с. 25–26 с ссылкой Vavra V… с. 261–262. Василий Галин. Интервенция… с. 253 с ссылкой Vavra V.
[17] Vavra V. Klamna cesta... с. 258–262.
[18] Парфенов П.С… с. 20.
[19]Kratochvil J… с. 67.
[20] Чехословацкие легионы…, с. 11.
[21] Парфенов П.С… с. 23.
[22] Вмешательство иностранных государств… с. 27.
[23] История гражданской войны в СССР...
[24] Документы и материалы по истории советско-чехословацких отношений… с. 76–77.
[25] Парфенов П.С… с. 26.
[26] Телеграмма Колесникова…
[27] РГВА. Ф. 25892. Оп. 1. Д. 10. Л. 4. (ГАРФ, ф. 130, оп. 2, д. 636, л. 33.)
[28] Vavra V. Klamna cesta…
[29] Архив VHA Прага, F5/ k1/.
[30] РГВА. Ф. 1. Оп. 4. Д. 41. Л. 5–9 об.
