ЗАПРЕЩЁННЫЙ СЪЕЗД. СОЛДАТСКИЙ БУНТ, ИРКУТСК 1919 г.
Текст дополнен 13 марта 2025 г., Сергей Волков
СОЛДАТСКИЙ БУНТ ПРОТИВ ЧЕШСКОГО КОМАНДОВАНИЯ, ИРКУТСК 1919 г.
Уже через год после низвержения большевистской власти в Сибири и грандиозного военного смотра с массовым награждением освободителей Сибири – чешских легионеров на Тихвинской площади в Иркутске 25 мая 1918 г., после исторического переименования в память об их заслугах одной из центральных улиц города – Дегтевской в Чехословацкую, настроение в армии изменилось до такой степени, что солдатский бунт против своего командования стал реальностью. В июне 1919 г. на ст. Иннокентьевская, расположенную рядом с Иркутском, на запрещённый командованием II армейский съезд прибыли выборные делегаты от четырёх корпусов чехословацких войск, перенёсшие свои заседания из Томска, начавшиеся 20 мая, сначала в Зиму, а затем в Иркутск.
20–25 мая 1919 г. – в Томске состоялся 2-й съезд чехословацкой армии, он должен был стать организованным выражением демократической народной воли чехословацкой армии, Программные цели съезда были сформулированы простыми словами: «Мы будем использовать все средства для того, чтобы наша армия не стала игрушкой безответственных личностей, мы должны остановить дальнейшее кровопролитие в интересах режима, с которым мы не согласны. Мы должны вернуться на освобождённую родину, так как нас здесь задержали»[1]. Делегаты съезда призвали прекратить вмешательство Чехословацкой армии в Гражданскую войну в России требовали прекращения всех боевых действий в пользу Колчака и скорейшего отъезда на родину. Съезд констатировал «полное истощение армии, недееспособность и нежелание воевать дальше», и заявил «об их единодушном, решительном желании немедленно вернуться домой, без боёв и других человеческих жертв». Руководство легиона, требуя подчинения воинским приказам по дальнейшему усмирению Сибири военной силой для помощи фронту Колчака, напротив, заняло непримиримую позицию к съезду, запретив его «большевистское» продолжение и отдало приказ о незамедлительном аресте делегатов съезда по прибытию их в Иркутск.
В рядах корпуса нашлось немало легионеров, симпатизирующих русской революции, несогласных с позицией командования, защищавшего антинародный режим Колчака, терроризовавший население Сибири. Честные чехословацкие солдаты возмущались использованием корпуса в качестве полицейской силы, они отказывались участвовать в карательных операциях против русского населения, грабежах и насилии, называя это «маршем по Сибири через реки человеческой крови и горы человеческих жертв». Хотя чехословацкая армия была отведена с фронта в глубокий тыл для охраны железной дороги и размещалась в удобных городских казармах, такая служба давалась нелегко и моральное состояние легионеров продолжало ухудшаться. На Иркутском чрезвычайном армейском съезде делегаты публично заявили о несогласии солдат с действиями командования. Делегат II съезда А. Кучера особо подчеркивал: «За кровь, которая в настоящее время льется на необозримом братоубийственном поле битвы в России, чехословаки несут наибольшую ответственность, за эту кровь должно отвечать чехословацкое войско, которое с ужасом отворачивается от дел рук своих, чтобы не видеть трагедии великого, добросердечного, братского народа»[2].
[1] Kratochvil J… – с. 343. /Архив II съезда Чехословацкой армии/.
[2] Kratochvil J… – 1922, с. 554.
В результате усиления протестного движения в армии и состоявшегося II съезда в Иркутске руководство союзными силами в Сибири приняло решение незамедлительно начать эвакуацию Чехословацкой армии через Владивосток. История чрезвычайного II армейского съезда в Иркутске, запрещённого командованием корпуса и внёсшего раскол в ряды армии, не получила широкого освещения в чешской историографии, где принято изображать корпус как единое национальное движение, отличающиеся сплоченностью на своём героическом пути на Родину. Она долгое время замалчивалась из ложного понимания интернационализма. Книги Кратохвила и Каплицкого, в которых рассказано о запрещённом съезде, были подвергнуты обструкции, взгляды авторов по цензорским причинам пытались скрыть.
Солдатский бунт против своего командования, достигнувший апогея в Иркутске в июле 1919 года, фактически оказался без руководства офицерами и сильного лидера, способного возглавить военный переворот «большевизированных солдат». Совершить подобное ранее удалось честолюбивому 26-летнему капитану Р. Гайда, возглавившему в мае 1918 г. успешный вооружённый мятеж против советской власти. Повторить такой же сценарий организованного и решительного выступления, уже не против большевиков, а против своего командования с его арестом, делегаты II съезда не смогли. Они ограничились выдвижением требований, после чего испугались ответственности, раскола и вооружённого конфликта внутри армии, поэтому смирились и добровольно пошли под арест. Очевидец событий, депутат солдатского съезда Вацлав Каплицкий отмечает: «Депутаты позволили себя арестовать, хотя могли командовать всем Иркутском»[1]. Бунт оказался неподготовленным и неудачным.
К концу 1919 г. в Сибири изменилось на негативное отношение русского населения к союзникам Колчака – чехословацким войскам, оккупировавшим железную дорогу. На заборах в городах появились надписи: «Бей чехов! Спасай Россию!»[2]. 28 октября 1919 г. Иркутская дума отказалась участвовать в праздновании годовщины даты провозглашения независимости Чехословакии, в связи с опасениями о выступлении чехов против Колчака и его правительства.
[1] Каплицкий Вацлав… – с. 189.
[2] Жанен М… – с. 592.
Первая группа делегатов прибыла на съезд в Иркутск поздно вечером 10 июня и сразу разместилась в казармах 1-го полка. Об их прибытии командир полка сообщил штабу армии, откуда был получен приказ незамедлительно выдворить делегатов съезда с территории полка. Дальнейшие события подробно описаны чешским прозаиком Вацлавом Каплицким, который лично всё это пережил, будучи в числе выборных депутатов, затем был арестован и интернирован в тюрьму на мысе Горностай во Владивосток. Он вспоминает: «На другой день все ожидали продолжения, что-то должно было произойти. С утра полку поступил приказ построиться на плацу… Командир дивизии Сыровы поднимается на трибуну и вопрошает: «Кто отказывается выполнять приказы правительства Чехословацкой Республики – выйти из строя». Солдаты стояли понурые и мрачные, никто не отказывался служить своему правительству. На свободную площадь вышли двое солдат: доверенный одиннадцатой роты Франта Галас и доверенный батареи скорострельных орудий Карел Крейчи. Они вышли из строя, намереваясь, заявить, что поставленный в таком виде вопрос является обманом. Вопрос должен звучать следующим образом: «Кто из вас за съезд, а кто за поддержку командования?». Но командир – он не настолько глуп, как это кажется, вдруг заявил: «Рядовые Карел Крейчи и Франтишек Галас своим поступком сами исключили себя из рядов чехословацкой армии» И повернувшись к командиру полка громко скомандовал: «Всех посторонних, находящихся в казармах вверенного тебе полка, без промедления арестовать!». Арестованных делегатов сопроводили в Дом инвалидов»[1]. Он находился в центре Иркутска на улице Большая. Здесь арестованные делегаты были размещены под охраной на двое суток. Это вызвало бурю негодования у чехословацких солдат.
Когда вторая группа делегатов, прибывшая позднее в Иркутск, узнала о случившемся, по решению штаба съезда был отдан приказ третьему батальону 4-го полка и артиллерийскому дивизиону отправляться в Иркутск и освободить задержанных. Сразу по прибытию были посланы связные в словацкий лагерь, расположенный на станции Звёздочка в предместье Глазково, недалеко от иркутского железнодорожного вокзала. Словацкие легионеры поддержали решения солдатского съезда. Дело шло к вооружённому противостоянию. В штабе Сыровы знали о растущей напряжённости в армии, но открытый мятеж превзошёл их худшие ожидания[2].
11 июня на запад был направлен приказ Первой тяжёлой артиллерийской дивизии, Второму батальону 3-го полка и Второму батальону 4-го полка за подписью съезда: «Немедленно прибыть с эшелонами в Иркутск». В ночь с 11 на 12 июня 1919 г. делегаты съезда избрали Исполнительный комитет, который постановил 1-й дивизии тяжёлой артиллерии сосредоточиться в Иркутске. Тем временем на станции Иннокентьевская скопилась значительная военная сила в связи с прибытием приглашенных съездом воинских эшелонов. События грозили выйти из-под контроля. У командования началась паника, нависла угроза вооружённого мятежа и переворота, войска исполняли приказы съезда, а не штаба.
Вот так описывают иркутские события и начавшийся кризис в Чехословацкой армии чешские историки: «Эшелон 3-го батальона 4-го полка 13 июня ворвался в Иркутск, всадники ехали рядом с поездом. Восставшие захватили станцию Иннокентьевская и с оружием в руках контролировали чехословацкую телефонную связь, выставили вооруженных людей возле коменданта чехословацкой станции и русского начальника станции, а по платформе ходил вооруженный патруль. Командовал ими делегат Скала, стрелки были вооружены бомбами и опоясаны пулеметными лентами. Одна рота захватила здание с редакцией «Чешскословенски денник», другая осталась во дворе. Они постепенно проникли в редакцию, типографию, а также в учреждение информационно-осведомительного отдела штаба корпуса. Делегат Скала заявил, что по распоряжению съезда он берет все под управление этого высшего военного органа. Революционный штаб делегатов разослал по телеграфу со станции Иннокентьевская приглашения на съезд отсутствующим делегатам. 12 июня он официально объявил военный съезд в Иркутске открытым»[3].
13 июня делегаты обратились с воззванием к солдатам 3-го батальона 1-го полка, в котором говорилось: «…наше движение приветствует организованное восстание, цель которого – совершить переворот»[4]. Восставшие предложили отстранить от власти часть руководства корпуса, однако сохранить должность для генерала Сыровы.
Против действий мятежных частей выступили лояльные штабу представители первого полка и от его имени заявили протест, это поколебало решительность действий делегатов съезда, которые не желали разжигать вооружённое противостояние и стали опасаться последствий. Началась утомительные и продолжительные переговоры между избранным Исполнительным комитетом съезда и командованием штаба.
[1] Каплицкий Вацлав… – с. 182.
[2] Хорватский Питер… – с. 111. / Богумила Ф. Кризис в чехословацкой армии в России в первой половине 1919 г. /
[3] Там же – с. 54.
[4] РГВА. Ф. 40218. Оп. 1. д. 22, л. 57 об.
№ 384 Донесение командира Чехословацкого корпуса генерал-майора Я. Сыровы в штаб чехословацких войск с подробностями проведения в г. Иркутске Чрезвычайного съезда выборных делегатов от четырех корпусов чехословацких войск в России 11 июня 1919 г. г. Иркутск.
«…Однако арестованные сегодня […] июня были освобождены 3-м батальоном 4-го полка, который, арестовав всех своих офицеров, силой приехал в Иркутск. У меня нет абсолютно никаких реальных сил, чтобы разоружить этот батальон, в связи с тем, что 1-й полк отказался от какой-либо интервенции».
Все арестованные делегаты съезда были освобождены мятежниками, что стало полной неожиданностью для руководства армии. Представители политического руководства корпусом Б. Павлу, Р. Медек и генерал Сыровы заявили о своих отставках.
12 июня 1919 г. Я. Сыровы отправил в г. Омск генералу М. Жанену телеграмму следующего содержания: «На основании отношений, которые развились в последнее время, когда мои приказы не выполняются, в результате чего возникает ситуация, в которой вся ответственность за войско выскальзывает из моих рук, я не могу дальше занимать вверенную мне должность командующего чеховойск в России и прошу снять меня с этой должности»[1].
«На станции Звёздочка, – пишет Каплицкий, – собирались делегаты чехословацких добровольцев, назвавшие себя II армейским съездом. На нём присутствовали представители всех полков и самостоятельных подразделений, всего пятьдесят три делегата. В охране съезда были словацкие солдаты, здоровые сильные парни, вооружённые винтовками и гранатами. Перед входом в здание, где проходил съезд, стояло несколько оседланных лошадей. Это были лошади артиллеристов, поддерживающих постоянную связь с Инннокентьевской, где стоял гарнизон, ожидавший решения съезда. Посыльные постоянно приезжали и уезжали с донесениями. По железной дороге, по телефону, по телеграфу и через буквопечатающий аппарат Юза воинским частям рассылались сообщения: «II армейский съезд начал работу. Съезд берёт всю полноту власти в свои руки!».
В Архиве II съезда Чехословацкой армии хранятся документы с требованиями депутатов, среди которых были следующие: отмена приказа №558 генерала Штефаника о ликвидации выборных комитетов и запрещении созыва общевойскового съезда, отмена приказа генерала Жанена об охране Сибирской железнодорожной магистрали в десятиверстной зоне по обе стороны полотна дороги и незамедлительный отъезд на родину, прибавка жалования и т.д.
[1] РГВА. Ф. 1198к. Оп. 1. Д. 1121/5355. Л. 1.
Лишь на третий день дебатов делегаты съезда пришли к соглашению, состоящему из 12 пунктов. Соглашение предусматривало положение, согласно которому против делегатов запрещались какие бы то ни было репрессии.
Содержание соглашения было следующим[1]:
1. Части западнее Новониколаевска будут переброшены на восток, больницы эвакуированы в Иркутск. Фронт будет постепенно сокращаться, и армия будет сосредоточена вокруг Иркутска.
2. Произойдут кадровые изменения в руководстве. (Павлу, Медек, Жак, Завада, Айзенбергер.)
3. Специальная комиссия, состоящая из двух делегатов, выбранный доверенным лицом из предложенных ему съезду полномочный представитель представит документальные материалы, разъясняющие нашу международную позицию в России, особенно если нет никаких обязательств, связанных с нашим проживанием в России и военной деятельностью.
4. В целях ускорения эвакуации армии ей будет поручен один делегат от посольства в Токио.
5. Съезд направит телеграмму президенту Масарику относительно сложившейся ситуации.
6. Редакционная статья «Cs. дневник» будет дополняться этими членами, избранными съездом.
7. Конгресс создаст комиссию пятнадцати, которая будет готовить предложения и жалобы для делегации с родины. Часть останется в Иркутске, остальное будут собирать материалы. Её члены отправятся приветствовать прибывающую делегацию Национального Собрания во Владивосток.
8. Других не будет до прибытия делегации с родины.
9. Съезд разработает политическую, пресс- и эвакуационную программу.
10. Правовой статус делегата, и сторон, которые действовали без приказа или самовольно, будут решаться по соглашению с генералом Жаненом, который приедет в Иркутск. В случае возможных репрессий делегаты не считают соглашение с представителями правительства действительным.
11. Прокламация будет выпущена в «Cs. дневнике», в котором излагается ход переговоров и содержится призыв к спокойствию.
12. Агитация против достигнутых соглашений будет наказываться.
В итоговом документе II съезда, в частности, записано: «Нижеподписавшиеся признают юридическую силу всех распоряжений чешско-словацкого правительства и его властей. Гарантируется, что все пожелания и жалобы будут переданы для окончательного решения правительству, а также в Послание Национальному собранию. Отправляем на родину телеграмму от имени армии, в которой выражается единодушное желание чехословацкой армии скорее вернуться домой вследствие идеологического и физического истощения.
Члены II съезда чехословацкой армии, а также все лица и части, которые каким-либо образом выступали за её выполнение или защиту, не будут судимы и привлечены к ответственности до прибытия делегации с Родины»[2]. Этот документ подписали 48 делегатов.
14 июня между делегатами съезда и полномочным представителем правительства Чехословацкой Республики в России Б. Павлу было достигнуто предварительное соглашение о выполнении всех требований съезда, но в переговоры вмешивается генерал Сыровы, требуя декларации, подписанной не съездом, а именами всех повстанцев, в противном случае в дело вмешаются японские части, которые выступят против «чехословацкого большевизма». Делегаты, не желающие доводить дело до боестолкновений, и поверившие в обещание командования выполнить их двенадцать условий мира, приказали эшелонам, пришедшим в Иркутск по распоряжению съезда, вернуться на исходные позиции. Это сразу изменило баланс противоборствующих сил.
Всем полкам была послана телеграмма с последним приказом: «С командованием регулярных частей подписано соглашение, в котором предусматривается выполнение требований съезда. Всем частям вернуться к местам дислокации»
Пока эшелоны с пехотой, кавалерией и артиллерией покидали Иркутск, из казарм 1-го полка вышел небольшой отряд хорошо вооружённых солдат. Он направился на станцию Звёздочка, чтобы выполнить приказ уполномоченного и арестовать делегатов съезда…»[3].
[1] Kratochvil J… – с. 447.
[2] Kratochvil J… – с. 356. / Архив II съезда Чехословацкой армии/.
[3] Каплицкий Вацлав… – с. 186.
16 июня для урегулирования конфликтной ситуации в армии в Иркутск срочно прибыл командующий чехословацкими войсками, генерал Жанен, вопреки достигнутым ранее мирным договорённостям, 21 июня он отдаёт приказ о «привлечении к ответственности, тех кто дерзко нарушил военный порядок, тех, кто руководил произволом отдельных воинских частей, кто 11 июня возглавлял девятую, десятую и одиннадцатую роту 4-го полка в Иркутске для освобождения лиц, интернированных комендантом города в Иркутске… приказываю разоружить и интернировать, потому что они недостойны иметь оружие, знак почёта незапятнанного борца за свободу».
Из воспоминаний генерала Жанена: «Забота о добром имени и безопасности ч[ехо]словацкого войска в России заставляет меня предать суду тех, которые нарушили воинский порядок, тех, которые устраивали самовольные передвижения воинских частей, – 11 июня ввели 9-ю, 10-ю и 11-ю роты 4-го полка и пулеметную роту табора словаков в Иркутск, на освобождение людей, интернированных у коменданта г. Иркутска, а 13.06 ввели роту 4-го полка на занятие помещений информационно-просветительного отдела в Иркутске. Роты 4-го полка и пулеметную роту табора словаков приказываю разоружить и интернировать, потому что они недостойны иметь оружие – этот символ не оскверненного борца за свободу. По моему приказу четыре роты 4-го стрелкового полка были разоружены как непригодные к ношению оружия. В дополнение к мерам, уже принятым в полку, приказываю собрать тех, кто заслужил это унизительное наказание, именно отправьте составленный список на родину, впишите наказание в их трудовые книжки, чтобы они не смогли искупить свой грубый проступок в результате последующего поведения. Те же средства будут использоваться против всех, кто в будущем будет отступать от послушания и военного порядка. Разумеется, отсюда следует, что те, кто понесет это унизительное наказание, будут последними, кого отправят домой вместе с пленниками[5].
В донесениях, приказах и сведениях не было четкого представления о том, что же на самом деле произошло в Иркутске. Съезд был изолирован. Проезд без разрешения по железнодорожной линии через станционные кордоны был практически невозможен. Публикующиеся статьи в «Чешском дневнике» подвергались строгой цензуре, поэтому о событиях в Иркутске, армия, растянувшаяся вдоль всего Транссиба, ничего не знала
Масштаб военного неповиновения, настолько испугал командование, что генерал Сыровы, представитель правительства Гирса подали в отставку, однако благодаря последующей удачной дипломатическо-военной ликвидации съезда, иркутское дело закончилось к концу июня арестом 53 делегатов съезда, с присоединившимся к ним пехотным батальоном, и их последующим интернированием во Владивосток. Дальнейшая судьба арестованных депутатов не отражена в легионерской литературе, есть упоминание, что «некоторые из них были отправлены на каторжные работы на рудники Анжера, но тюрьмы не хватало для содержания всех «преступников». Всего репрессиям подверглось около 3 тыс. легионеров. Многие командиры, заподозренные в симпатиях к солдатскому съезду, были отстранены от командования.
Попытку прояснить их судьбу делал писатель Я. Кратохвил, собрав полторы сотни подписей под коллективным запросом к правительству, но ответа он так и не получил. Найти что-либо об их судьбе мне не удалось и у современных чешских историков, традиционно освещающих лишь тему их героического «анабазиса».
Хотя из-за нерешительности Исполнительного комитета съезда военный переворот не удался, недовольство своим командованием сохранялось в армии вплоть до отъезда корпуса из России. В книге Кратохвила содержится упоминание, что «к нему дважды являлись в конце января 1920 г. делегаты от чехословацких частей с предложением «разрядить напряженную обстановку по польскому и сербскому красноярскому примеру, арестовав никем не поддерживаемый чехословацкий штаб в Иркутске»[1], он отказался.
Чешский писатель Индржих Веселы, автор книги «Чехи и словаки в революционной России» пишет: «Еще в конце января 1920 года в Иркутске делегации революционных частей чехословацкого войска искали генерала Сыровы и его штаб, чтобы «свести с ним счеты». Если бы генерал Сыровы попался им в руки, он не ушел бы живым»[2].
О напряжённой атмосфере «сведения счётов с командованием» свидетельствуют факты. Штаб Сыровы в Иркутске в декабре 1919 г. был уничтожен пожаром. Виновники пожара установлены не были, однако, согласно иркутской летописи: 9.ХII в 8 ½ ч[аса] веч[ера] на Больш[ой] ул[ице] из автомоб[иля] выброш[ен] труп убитого в поддевке из офиц[ерского] сукна (разбит нос, лоб, надбровье). В день пожара на улице Большая, где размещался штаб чехословаков был демонстративно выброшен из проезжающей машины труп офицера в кальсонах.
[1] Kratochvil J… – с. 138.
[2] Индржих Веселы... – с. 184. /Гл. IX. Поражение чехословацких легионеров в Сибири и их отступление/.
№ 391 Рапорт начальника Иркутского губернского управления Государственной охраны капитана Н.А. Смирнова директору Департамента милиции МВД Российского правительства В.Н. Пепеляеву о причинах волнений в чехословацких войсках. «Усиленное распространение слухов, что во Владивостоке уже давно приготовлены пароходы для перевозки, но это начальствующие лица, вплоть до высших чинов, скрывают от солдат; что задержка в отправке чехов домой делается нарочно, чтобы с их помощью адмирал Колчак мог восстановить в России монархический строй; что чехи, как составляющие часть мировой демократии, не должны допустить такой реставрации; что пока они здесь защищают и отстаивают чужие интересы, у них на родине далеко не все благополучно, о чем им начальство тоже намеренно ничего не сообщает, и т. п некоторые части, расположенные по линии железной дороги, самовольно оставили свои стоянки и, захватив паровозы, двинулись к Иркутску».
27 июня в Иркутске состоялось заседание Особого корпуса при участии генерала Жанена. Павлу, Сыровы, Медека, Шипа и ряда должностных лиц Военной администрации. Было принято решение о частичной реорганизации Особого корпуса. Медек попросил разрешения вернуться на родину. Военное управление Особого корпуса было упразднено. Его полномочия частично перешли к Павлу и частично к Сыровы, а Инспекция военных училищ перешла непосредственно в руки генерала Жанена. На этом заседании было принято окончательное решение об отправке арестованных делегатов съезда во Владивосток[1].
Разоружённый батальон 4-го полка был отправлен из Иркутска на небольшую байкальскую станцию Маритуй во временную изоляцию. 26 июня были арестованы и помещены в тюрьму «Звездочка» делегаты съезда. Тюрьмой служил старая деревянная двухэтажная лагерная казарма. На втором этаже содержался криминальный элемент, внизу политические – делегаты съезда. Трижды самовольно уходил караул, назначенный для их охраны, как только узнавал своих пленников. Почти через месяц заточения, в ночь с 17 на 18 июля арестованных 53 делегатов съезда, тайно, в каторжных вагонах, времён русского царского режима, под тщательной охраной депортировали из Иркутска во Владивосток и поместили по прибытию на место, сначала в охраняемые казармы на мысе Горностай, затем в казематы крепости на остров Русский. Пять рот 4-ro полка, часть легионеров 7-го и 8-го полков и две роты 11-го полка были разоружены и интернированы. Всего репрессиям подверглось около 3 тыс. легионеров. О своих взглядах арестованные делегаты съезда заявили посетившей их официальной делегации, прибывшей из Чехословакии во главе с Крейчи. Они гневно протестовали против того, чтобы чехословацкое войско «употреблялось для полицейской службы, подавления забастовок, чтобы от имени республики принуждалось сжигать деревни, убивать мирных жителей».
Из воспоминаний Гайды: «Охрана Транссибирской магистрали была оправдана, пока по крайней мере большинство населения было на стороне омского правительства, поскольку оно было направлено исключительно против большевиков, составлявших ничтожное меньшинство; однако, когда условия сложились таким образом, что врагами омской диктатуры стали не только большевики, но и другие слои нации, защита ее тылов означала не что иное, как несение для нее жандармской службы. В Сибири для нашей страны было сделано гораздо больше, и потери у нас были относительно небольшие. Общее число погибших составило около 2000, раненых было больше, примерно 7000, но инвалидами из них остались очень немногие. Потери моей группы при освобождении почти всей Сибири от Омска до реки Онон составили, по официальным данным командиров, 151 убитый и 279 раненых. Неудивительно, что при столь печальных потерях в нашей армии, и без того крайне недовольной постоянной задержкой возвращения на родину, вновь возросли внутренние волнения, начавшиеся в конце 1918 года на фронте. Делегаты, однажды избранные в сейм, несмотря на приказ генерала Стефаника, не хотели отказываться от своих мандатов и хотели иметь сейм. Довольно большая часть армии заявила о своей солидарности с ними. Конфликт между штабом и армией обострялся до тех пор, пока в Иркутске не вспыхнул открытый мятеж. С точки зрения воинской дисциплины это было совершенно предосудительное явление».
Для успокоения ситуации в армии 12 августа во Владивосток на японском корабле «Тастачу Мару» прибыла чехословацкая правительственная делегация из 6 человек во главе с депутатом Ф.В. Крейчи и Й. Гильбертом. В Иркутской летописи записано: «27 августа 1919 г. прибыла делегация чехословацкого Национального собрания к чехословацким войскам в Сибири. На Иерусалимской горе у Красных казарм парад полков 1-й дивизии (свыше 16 000 человек) для прибывшей делегации. Привезено с родины более 200 тыс. писем». Члены делегации заверили воинов, что Родина больше не требует жертв и что правительство делает все для их скорейшей эвакуации на родину.
[1] Жанен М… – с. 270.
Из книги воспоминаний Ф. Крейчи: «После удачной дипломатическо-военной ликвидации армейского съезда в Иркутске необходима целенаправленная работа по улучшению настроения. Военные парады, праздники, лекции, вручение наград и повышение заработной платы 50 процентов оказывают значительный успокаивающий эффект. Для борьбы с ротными и полковыми журналами, имеющими зачастую низкий литературный уровень, учреждается информационная доска, юмористический и сатирический журнал, издаваемый отделом образования «Houpaky», одновременно с журналом «Na stráž». Праздники и торжества штатскому человеку может показаться, что воинские торжества и публичные принесения присяги или смотры никакой цели в самих себе не имеют и проводятся только для той части общества, которую воинская часть на марше и военная техника могут привести в состояние перманентного восторга. Это не так. Воинские торжества поддерживают мораль войск, придают военнослужащим должное чувство единства, чувство гордости тем, что все они принадлежат к людям, носящим военную форму»[1].
[1] Krejci, 1922 г.
Пребывание делегации в Иркутске превратилось в одну непрерывную карусель смотров, возданий почестей, ораторских выступлений, официальных вечеров и «аудиенций». Особенно любимым и удававшимся зрелищем были воинские смотры. Помимо полковых годовщин особенно с размахом в Иркутске праздновался день Св. Вацлава покровителя земель Моравии и Богемии. Это чешский князь из рода Пржемысловичей; святой, почитаемый как католиками, так и православными, патрон Чехии. (28 сентября) и отмечался день сожжения Магистра Яна Гуса (6 июля). Иркутская летопись сообщает о большом числе культурных мероприятий, после известного конфликта в чехословацкой дивизии, размещённой в Иркутске.
27 июля. Прибыли американские воинские части из Верхнеудинска для состязания с чехословаками в игре в футбол. Промаршировали с оркестром строем по Большой. 28 июля состязания на циклодроме и на ст. Иннокентьевской, чехословаки победили. Союзники в Иркутске: чехословаки, итальянцы, французы, американцы, японцы.
8–10 августа прогулка чехов по Байкалу до Горячинска на пароходе «Ангара»
10 августа на циклодроме спортивный праздник, устраиваемый чехословаками, в программе метание диска, футбольный матч.
30 августа. Военно-походная демонстрация чехословацких войск с легкой и тяжелой артиллерией и броневиком (Большая, Дегтевская, Тихвинская).
Сатирические журналы «Houpaky», выпуск которых начался летом 1919 г. с целью улучшения настроений в армии. Всего было выпущено 3 номера
Из книги воспоминаний адъютанта генерала Сыровы, Скацела: «Активное вмешательство против партизанских банд, стало причиной волнений в нашей армии, которые усиливались нападениями на нас русских офицеров и стычками со стороны правительства Колчака. Кроме того, солдаты долгое время не имели достаточной связи с освобожденной Родиной, вопрос о судоходстве не был решен союзниками, они были вынуждены думать о возможных засадах и боях и поэтому легче поддавались неорганизованной агитации. Начались призывы к произвольному военному съезду, потому что военное и политическое руководство чувствовало себя связанным приказами нашего правительства со Стефаном как его представителем в России. Переговоры нескольких частей переросли в бунт и захват редакции Чешско-Словацкого дневника, возможно, оно повело бы дальше, но им помешала другая часть армии, лояльный командованию 1-й полк. Так мы были спасены от событий, которые могли нам навредить, потому что армия распалась бы на неорганизованные части, и, как покажут нам дальнейшие события, она, может быть, не была бы дома и по сей день, смешанная с бандами и окруженная врагами, раздробленная, без организации и порядка. Здесь, в Сукачёвской роще, также было решено, что генерал Сыровы, политический полномочный представитель Павлу и подполковник Медек подадут в отставку, потому что они не могут отступить от своей позиции!».
Чехословацкий полк на празднике святого Вацлава - покровителя Чехии, Иркутск
28 сентября 1919 г. – Приказ штаба Чехословацкой армии в России об эвакуации с Сибирского шоссе. Генерал Ян Сыровы отдал приказ о всеобщей эвакуации чехословацких войск из Сибири.
Когда Совет Министров правительства Колчака прибыл в Иркутск, ЧехоСловацкий национальный комитет в Сибири выпустил меморандум, обращенный ко всем союзным правительствам, в котором заявил, что вследствие реакционности правительства адмирала Колчака ЧехоСловацкое войско прекращает оказывать ему поддержку и принимает меры к выезду из Сибири. Чехословаки объявили о невмешательстве в русские дела, хотя на деле именно они организовывали и поддерживали сначала антибольшевистский, а позже антиколчаковский перевороты в Сибири.
Чешская делегация. Речь Креича. 27 августа. Спортивное мероприятие в честь прибытия правительственной делегации, 29 августа 1919 г., Иркутск
13 ноября 1919 г. – в Иркутске издан чехословацкий меморандум, ставший по сути объявлением разрыва связей с правительством Колчака:
МЕМОРАНДУМ 13 ноября 1919 г
подписанный уходящим полномочным представителем чехословацкого правительства Богданом Павлом и его преемником доктором К. Гирсу:
№ 443 Меморандум дипломатического представительства Чехословацкого войска в Сибири, адресованный представителям Союзных держав, о невозможности дальнейшей охраны железной дороги, так как это делает чехословацкие войска причастными к внутренним делам России, и с просьбой о скорейшем возвращении на родину 16 ноября 1919 г. Из официального дипломатического представительства чехословацкой армии в Сибири был послан 13 ноября с. г. представителям Союзных держав следующий меморандум: «Невыносимое состояние, в котором находится чехословацкая армия, заставляет нас обратиться к Союзным державам с просьбою о совете, каким образом чехословацкая армия могла бы обеспечить себе собственную безопасность и свободный возврат на родину, вопрос которого был решен при согласии всех Союзных держав. Чехословацкая армия была готова охранять железную дорогу и сообщения на вверенном ей участке и эту задачу добросовестно исполняла. Но ныне пребывание чехословацкого войска на магистрали и ее охрана становятся невозможными ввиду совершенной бесцельности и на основании примитивнейших требований справедливости и человечности. Охраняя железную дорогу и поддерживая порядок в стране, чехословацкая армия вынуждена против своего убеждения содействовать и поддерживать то состояние полного произвола и беззаконности, которое здесь воцарилось. Под защитою чехословацких штыков местные военные русские органы позволяют себе такие дела, над которыми ужаснется весь цивилизованный мир. Выжигание деревень, убийства мирных русских граждан целыми сотнями, расстрелы без суда людей демократических единственно по подозрению в политической нелояльности составляют обычное явление, а ответственность за все это перед судом народов целого света падает на нас за то, что мы, располагая военною силою, не воспрепятствовали этому бесправию. Эта наша пассивность является прямым следствием принципа нашего нейтралитета и невмешательства в русские внутренние дела, и она же является причиною того, что мы, соблюдая безусловную лояльность, становимся против своей воли участниками преступлений. Сообщая это представителям союзнических держав, которым чехословацкий народ и войско были, есть и будут всегда верными союзниками, считаем необходимым постараться всеми средствами поставить народ всего мира в известность, в сколь морально трагическом положении очутилась чехословацкая армия и каковы причины этого. Мы сами не видим иного выхода из этого положения, как немедленного возвращения домой из этой области, которая нам была вверена для охраны, и чтобы до осуществления возврата нам дана была свобода возбранить бесправию и преступлениям, с какой стороны они ни происходили бы»
С подлинным верно: Старший делопроизводитель Ник[олай] Добротворин РГВА. Ф. 37967. Оп. 8. Д. 30. Л. 33–33 об. Заверенная копия. Машинопись.
28 сентября 1919 г. – Приказ штаба Чехословацкой армии в России об эвакуации Сибирского шоссе. Генерал Ян Сыровы отдал приказ о всеобщей эвакуации чехословацких войск из Сибири.
8 декабря 1919 г. 1) При чехословацком штабе корпуса в Иркутске организована ликвидационная комиссия, которая уже приступила к ликвидации некоторых материалов и имущества (комиссия заседает в гостинице «Националь» по Тихвинской ул.)
Волков Сергей
[1] Скацел. С генералом Сыровы в Сибири.
[2] Индржих Веселы. Чехи и словаки в революционной России. М., Воениздат, 1965 г. Глава IX Поражение чехословацких легионеров в Сибири и их отступление – с. 184.
[3]Архив II съезда Чехословацкой армии по изд. Kratochvil. Cesta revoluce. 1928 г., с. 343.
[4] Архив II съезда Чехословацкой армии по изд. Kratochvil. Cesta revoluce. 1928 г., с. 356.
[5] Жанен. Мои воспоминания. с. 653.
