СОЛДАТСКИЙ БУНТ ПРОТИВ ЧЕШСКОГО КОМАНДОВАНИЯ, ИРКУТСК 1919 г.

Текст Сергей Волков в разработке, будет дополняться

СОЛДАТСКИЙ БУНТ ПРОТИВ ЧЕШСКОГО КОМАНДОВАНИЯ, ИРКУТСК 1919 г.

              Уже через год после низвержения большевистской власти в Сибири и грандиозного военного смотра с награждением легионеров на Тихвинской площади в Иркутске 25 мая 1919 г., после переименования одной из центральных улиц города – Дегтевскую в Чехословацкую, в честь освободителей Сибири, настроение в армии изменилось до такой степени, что солдатский бунт против своего командования стал реальностью. Освободители Сибири, простые чехословацкие солдаты, не хотели участвовать в карательных походах против русского населения, они назвали это «маршем по Сибири через реки человеческой крови и горы человеческих жертв». На Иркутском чрезвычайном съезде они публично заявили о несогласии солдат и офицеров с действиями командования. Возникшее протестное движение в армии и Иркутский съезд повлияли на принятие решения руководством союзными силами в Сибири об ускорении эвакуации солдат через Владивосток и отказе от сотрудничества с войсками А.В. Колчака. Эту малоизвестную страницу в истории «героического пути чешских легионеров домой» не особо принято вспоминать, даже в самой Чехии, поэтому многие подробности чешского мятежа против своего командования остаются неизвестными. История с Иркутским съездом не получила широкого освещения в историографии Чехословакии, где принято изображать корпус как единое национальное движение, отличающиеся сплоченностью на своём пути на Родину, поэтому протестные настроения среди личного состава не стали предметом научного изучения. Стихийное недовольство солдатских масс, приведшее к бунту II съезда солдатских депутатов Чехословацкого корпуса против своего командования в июне 1919 г. на ст. Иннокентьевская в Иркутске, по факту оказалось без яркого лидера, решительного военного командира, способного возглавить военный переворот «большевизированных солдат». Совершить подобное ранее удалось честолюбивому 26-летнему капитану Р. Гайда, возглавившему в мае 1918 г. успешный вооружённый мятеж против советской власти. Повторить такой же сценарий выступления, уже не против большевиков, а против своего командования, летом 1919 г. делегаты II съезда не смогли, достигнув апогея, они испугались ответственности и вооружённого противостояния, к тому же не вся армия их поддержала. Бунт оказался неподготовленным и неудачным.

          К концу 1919 г. изменилось на негативное и отношение русского населения к союзникам Колчака чехословацким войскам, оккупировавшим железную дорогу, до такой степени, что 28 октября Иркутская дума отказалась участвовать в праздновании чехословаками праздника независимости, в связи с опасениями об выступлении чехов против Колчака и его правительства. /Жанен. С. 592/

На заборах в городах появились надписи: «Бей чехов! Спасай Россию!». Что произошло за год такого, что чехословацкие солдаты начали бунт против своего командования? В июне 1919 г. военные эшелоны мятежников с артиллерией, самовольно оставили позиции, по приказу съезда стали стягиваться в Иркутск. Дело шло к вооружённому восстанию. Масштаб военного неповиновения, настолько испугал командование, что генерал Сыровы, представитель правительства Гирса подали в отставку, однако благодаря последующей удачной дипломатическо-военной ликвидации съезда, иркутское дело закончилось к концу июня арестом 53 делегатов съезда, с присоединившимся к ним пехотным батальоном, и их последующим интернированием во Владивосток. Дальнейшая судьба арестованных депутатов не отражена в легионерской литературе, есть упоминание, что «некоторые из них были отправлены на каторжные работы на рудники Анжера, но тюрьмы не хватало для содержания всех «преступников». Всего репрессиям подверглось около 3 тыс. легионеров. Многие командиры, заподозренные в симпатиях к солдатскому съезду, были отстранены от командования.

Попытку прояснить их судьбу делал писатель Я. Кратохвил, собрав полторы сотни подписей под коллективным запросом к правительству, но ответа он так и не получил. Найти что-либо об их судьбе мне не удалось и у современных чешских историков, традиционно освещающих лишь тему героического «анабазиса», культурной повседневной жизни в вагонах-теплушках, и исключительно «законной» хозяйственной деятельности чехословаков на территории России, без упоминаний о незаконных реквизициях российской собственности и мародёрстве.

Хотя из-за нерешительности Исполнительного комитета съезда военный переворот не удался, недовольство своим командованием сохранялось в армии вплоть до отъезда корпуса из России. Писатель, майор Кратохвил, непосредственный участник событий в Иркутске, был отстранен от командования и за связь с недовольными солдатскими массами арестован, о нём пойдёт речь ниже, пишет в своих воспоминаниях, что «к нему дважды являлись в конце января 1920 г. делегаты от чехословацких частей с предложением «разрядить напряженную обстановку по польскому и сербскому красноярскому примеру, арестовав никем не поддерживаемый чехословацкий штаб в Иркутске», он отказался /Кратохвил, с.138/.

             О напряжённой атмосфере «сведения счётов с командованием» свидетельствуют факты. Штаб Сыровы в Иркутске в декабре 1919 г. был загадочно сожжён. Виновники пожара установлены не были, однако, согласно иркутской летописи: 9.ХII в 8 ½ ч[аса] веч[ера] на Больш[ой] ул[ице] из автомоб[иля] выброш[ен] труп убитого в поддевке из офиц[ерского] сукна (разбит нос, лоб, надбровье). В день пожара на улице Большая, где размещался штаб чехословаков был демонстративно выброшен из проезжающей машины труп офицера в кальсонах, а резиденция генерала Сыровы прицельно обстреляна из ружей. Причём 14 «шальных» пуль попали точно в окна резиденции и одна из них пробила картину Репина «Девушка с растрепанными волосами», висевшую на стене. Девушке прострелили грудь[1].

          Чешский писатель Индржих Веселы, автор книги «Чехи и словаки в революционной России» пишет: «Еще в конце января 1920 года в Иркутске делегации революционных частей чехословацкого войска искали генерала Сыровы и его штаб, чтобы «свести с ним счеты». Если бы генерал Сыровы попался им в руки, он не ушел бы живым»[2].

Васильченко Максим Анатольевич, Панин Евгений Валерьевич. Из статьи: Протестное движение в Чехословацком корпусе и чрезвычайный съезд в Иркутске на завершающем этапе Гражданской войны в России "Цель исследования - изучить протестное движение в Чехословацком корпусе в годы Гражданской войны в России. Научная новизна заключается в том, что в статье рассматриваются причины формирования протестных настроений среди личного состава корпуса, сыгравшего ключевую роль в эскалации противостояния в России. Недовольство солдат и офицеров является одним из ранее малоизученных факторов, повлиявших на вооруженное выступление Чехословацкого корпуса в мае 1918 г. В рамках работы исследуется Иркутский чрезвычайный съезд - наиболее яркое проявление несогласия солдат и офицеров с действиями командования. В результате исследования утверждается, что протестное движение и Иркутский съезд повлияли на принятие решения руководством союзными силами в Сибири об эвакуации солдат через Владивосток и отказе от сотрудничества с войсками".

Хронология иркутских событий летом 1919 г. следующая:

Выборные делегаты второго солдатского съезда от четырёх корпусов чехословацких войск, перенёсшие в июне 1919 г. свои заседания из Томска на ст. Иннокентьевская в Иркутске, призвали прекратить вмешательство Чехословакии в Гражданскую войну в России. Они требовали прекращения всех боевых действий в пользу Колчака и скорейшего отъезда на родину. В рядах корпуса нашлось немало симпатизирующим русским легионеров, несогласных с позицией командования, которые возмущались употреблением корпуса в качестве полицейской силы, защищавшей антинародный режим Колчака и терроризовавшей население Сибири.

          В Архиве II съезда Чехословацкой армии хранятся документы с требованиями депутатов, среди которых были следующие: отмена приказа генерала Штефаника о ликвидации выборных комитетов и запрещении созыва общевойскового съезда, отмена приказа генерала Жанена об охране Сибирской железнодорожной магистрали в десятиверстной зоне по обе стороны полотна дороги и незамедлительный отъезд на родину, увеличение воинской зарплаты и т.д.

20–25 мая 1919 г. – в Томске состоялся 2-й очередной съезд чехословацкой армии, он должен был стать организованным выражением демократической народной воли чехословацкой армии, Программные цели съезда были сформулированы простыми словами: «Мы будем использовать все средства для того, чтобы наша армия не стала игрушкой безответственных личностей, мы должны остановить дальнейшее кровопролитие в интересах режима, с которым мы не согласны. Мы должны вернуться на освобождённую родину, так как нас здесь задержали»[3]. Съезд констатировал «полное истощение армии, недееспособность и нежелание воевать дальше», и заявил «об их единодушном, решительном желании немедленно вернуться домой, без боёв и других человеческих жертв». Руководство легиона, требуя подчинения воинским приказам по дальнейшему усмирению Сибири военной силой для помощи фронту Колчака, напротив, заняло непримиримую позицию к съезду, запретив его «большевистское» продолжение и отдало приказ о незамедлительном аресте делегатов съезда по прибытию их в Иркутск. 10 июня, первые прибывшие на ст. Иннокентьевская, делегаты по приказу генерала Я. Сыровы были арестованы, конвоированы и размещены на двое суток в лазарете под охраной инвалидов. Это вызвало бурю негодования у чехословацких солдат. В город самочинно выдвинулись части 4-го чехословацкого полка и освободили задержанных. 11 июня на запад был направлен приказ Первой тяжёлой артиллерийской дивизии, Второму батальону 3-го полка и Второму батальону 4-го полка за подписью съезда: «Немедленно прибыть с эшелонами в Иркутск». В ночь с 11 на 12 июня 1919 г. делегаты съезда избрали Исполнительный комитет, который постановил 1-й дивизии тяжёлой артиллерии сосредоточиться в Иркутске. Тем временем на станции Иннокентьевская скопилась значительная военная сила в связи с прибытием приглашенных съездом воинских эшелонов. События грозили выйти из-под контроля. У командования началась паника, нависла угроза вооружённого мятежа и переворота, войска исполняли приказы съезда, а не штаба. Все арестованные делегаты съезда были освобождены мятежниками, что стало полной неожиданностью для руководства армии. Доктор Павлу, Медек и генерал Сыровы заявили о своих отставках. Однако военный переворот с арестом командования дивизии в Иркутске не получил своего завершения. Среди делегатов съезда не оказалось решительного лидера и не было разработанного плана дальнейших действий. 11 и 12 июня прошли в безрезультатных и изнурительных переговорах между Исполнительным комитетом военного съезда и командованием корпуса. 13 июня две роты взбунтовавшегося 4-го полка, самовольно прибыв в Иркутск без приказа из штаба, демонстративно промаршировали с ружьями по ул. Большая, угрожая арестовать весь командный состав.

Они без сопротивления заняли редакцию и типографию «Чехословацкого дневника», а также учреждение информационно-осведомительного отдела штаба корпуса. 13 июня делегаты обратились с воззванием к солдатам 3-го батальона 1-го полка, в котором говорилось: «…наше движение приветствует организованное восстание, цель которого – совершить переворот». Восставшие предложили отстранить от власти часть руководства корпуса, однако сохранить должность для генерала Сыровы. Против действий мятежных частей выступили лояльные штабу представители первого полка и от его имени заявили протест, это поколебало решительность действий делегатов съезда, которые не желали разжигать вооружённое противостояние и стали опасаться последствий. Началась утомительная и длинная череда переговоров между избранным Исполнительным комитетом съезда и командованием штаба.

14 июня между делегатами съезда и полномочным представителем правительства Чехословацкой Республики в России Б. Павлу было достигнуто предварительное соглашение о выполнении всех требований съезда, но в переговоры вмешивается генерал Сыровы, требуя декларации, подписанной не съездом, и именами всех повстанцев, согласных подчиняться всем приказам республики, в противном случае в дело вмешаются японские части, дислоцирующиеся в поездах на железнодорожном вокзале, которые выступят против «чехословацкого» большевизма. Делегаты, не желающие доводить дело до боестолкновений, и поверившие в обещание командования выполнить их двенадцать условий мира, приказали эшелонам, пришедшим в Иркутск по распоряжению съезда, вернуться на исходные позиции. Это сразу изменило баланс противоборствующих сил.

Содержание соглашения было в основном следующим /Кратохвил, стр. 447/:

1. Части западнее Новоколаевска будут переброшены на восток, больницы эвакуированы в Иркутск. Фронт будет постепенно сокращаться, и армия будет сосредоточена вокруг Иркутска.

2. Произойдут кадровые изменения в руководстве. (Павлу, Медек, Жак, Завада, Айзенбергер.)

3. Специальная комиссия, состоящая из двух делегатов, выбранный доверенным лицом из предложенных ему съезду полномочный представитель представит документальные материалы, разъясняющие нашу международную позицию в России, особенно если нет никаких обязательств, связанных с нашим проживанием в России и военной деятельностью.

4. В целях ускорения эвакуации армии ей будет поручено один делегат от посольства в Токио.

5. Съезд направит телеграмму президенту Масарику относительно сложившейся ситуации.

6. Редакционная статья «Cs. дневник» будет дополняться этими членами, избранными съездом.

7. Конгресс создаст комиссию пятнадцати, которая будет готовить предложения и жалобы для делегации с родины. Часть останется в Иркутске, остальное будут собирать материалы. Её члены отправятся приветствовать прибывающую делегацию Национального Собрания во Владивостоке.

8. Других 446 не будет до прибытия делегации с родины.

9. Съезд разработает политическую, пресс- и эвакуационную программу.

10. Правовой статус делегата, и сторон, которые действовали без приказа или самовольно, будут решаться по соглашению с генералом Жаненом, который приедет в Иркутск. В случае возможных репрессий делегаты не считают соглашение с представителями правительства действительным.

11. Прокламация будет выпущена в «Cs. дневнике», в котором излагается ход переговоров и содержится призыв к спокойствию.

12. Агитация против достигнутых соглашений будет наказываться.

В итоговом документе II съезда, в частности, записано: «Нижеподписавшиеся признают юридическую силу всех распоряжений чешско-словацкого правительства и его властей. Гарантируется, что все пожелания и жалобы будут переданы для окончательного решения правительству, а также в Послание Национальному собранию. Отправляем на родину телеграмму от имени армии, в которой выражается единодушное желание чехословацкой армии скорее вернуться домой вследствие идеологического и физического истощения.

Члены II съезда чехословацкой армии, а также все лица и части, которые каким-либо образом выступали за её выполнение или защиту, не будут судимы и привлечены к ответственности до прибытия делегации с Родины»[4]. Этот документ подписали 48 делегатов.

16 июня для урегулирования конфликтной ситуации в армии в Иркутск срочно прибыл командующий чехословацкими войсками, генерал Жанен, вопреки достигнутым ранее мирным договорённостям, 21 июня он отдаёт приказ о «привлечении к ответственности, тех кто дерзко нарушил военный порядок, тех, кто руководил произволом отдельных воинских частей, кто 11 июня возглавлял девятую, десятую и одиннадцатую роту 4-го полка в Иркутске для освобождения лиц, интернированных комендантом города в Иркутске… приказываю разоружить и интернировать, потому что они недостойны иметь оружие, знак почёта незапятнанного борца за свободу».

Из воспоминаний генерала Жанена: «Забота о добром имени и безопасности ч[ехо]словацкого войска в России заставляет меня предать суду тех, которые нарушили воинский порядок, тех, которые устраивали самовольные передвижения воинских частей, – 11 июня ввели 9-ю, 10-ю и 11-ю роты 4-го полка и пулеметную роту табора словаков в Иркутск, на освобождение людей, интернированных у коменданта г. Иркутска, а 13.06 ввели роту 4-го полка на занятие помещений информационно-просветительного отдела в Иркутске. Роты 4-го полка и пулеметную роту табора словаков приказываю разоружить и интернировать, потому что они недостойны иметь оружие – этот символ не оскверненного борца за свободу. По моему приказу четыре роты 4-го стрелкового полка были разоружены как непригодные к ношению оружия. В дополнение к мерам, уже принятым в полку, приказываю собрать тех, кто заслужил это унизительное наказание, именно отправьте составленный список на родину, впишите наказание в их трудовые книжки, чтобы они не смогли искупить свой грубый проступок в результате последующего поведения. Те же средства будут использоваться против всех, кто в будущем будет отступать от послушания и военного порядка. Разумеется, отсюда следует, что те, кто понесет это унизительное наказание, будут последними, кого отправят домой вместе с пленниками[5].

          В донесениях, приказах и сведениях не было четкого представления о том, что же на самом деле произошло в Иркутске. Съезд был изолирован. Проезд без разрешения по железнодорожной линии через станционные кордоны был практически невозможен. Публикующиеся статьи в «Чешском дневнике» подвергались строгой цензуре, поэтому о событиях в Иркутске, армия, растянувшаяся вдоль всего Транссиба, ничего не знала

 № 391 Рапорт начальника Иркутского губернского управления Государственной охраны капитана Н.А. Смирнова директору Департамента милиции МВД Российского правительства В.Н. Пепеляеву о причинах волнений в чехословацких войсках. «Усиленное распространение слухов, что во Владивостоке уже давно приготовлены пароходы для перевозки, но это начальствующие лица, вплоть до высших чинов, скрывают от солдат; что задержка в отправке чехов домой делается нарочно, чтобы с их помощью адмирал Колчак мог восстановить в России монархический строй; что чехи, как составляющие часть мировой демократии, не должны допустить такой реставрации; что пока они здесь защищают и отстаивают чужие интересы, у них на родине далеко не все благополучно, о чем им начальство тоже намеренно ничего не сообщает, и т. п некоторые части, расположенные по линии железной дороги, самовольно оставили свои стоянки и, захватив паровозы, двинулись к Иркутску».

           Разоружённый батальон 4-го полка был отправлен из Иркутска на небольшую байкальскую станцию Маритуй во временную изоляцию. 26 июня были арестованы и помещены в тюрьму «Звездочка» делегаты съезда. Трижды самовольно уходил караул, назначенный для их охраны, как только узнавал своих пленников. Почти через месяц заточения, в ночь с 17 на 18 июля арестованных делегатов съезда в количестве 53 представителей армии, тайно, в каторжных вагонах, времён русского царского режима, под тщательной охраной депортировали из Иркутска во Владивосток и поместили по прибытию на место, сначала в охраняемые казармы на полуострове Горностай, затем в казематы крепости на Русском острове. Пять рот 4-ro полка, часть легионеров 7-го и 8-го полков и две роты 11-го полка были разоружены и интернированы. Всего репрессиям подверглось около 3 тыс. легионеров. О своих взглядах арестованные делегаты съезда заявили посетившей их официальной делегации, прибывшей из Чехословакии во главе с Крейчи. Они гневно протестовали против того, чтобы чехословацкое войско «употреблялось для полицейской службы, подавления забастовок, чтобы от имени республики принуждалось сжигать деревни, убивать мирных жителей».

Из воспоминаний Гайды: «Охрана Транссибирской магистрали была оправдана, пока по крайней мере большинство населения было на стороне омского правительства, поскольку оно было направлено исключительно против большевиков, составлявших ничтожное меньшинство; однако, когда условия сложились таким образом, что врагами омской диктатуры стали не только большевики, но и другие слои нации, защита ее тылов означала не что иное, как несение для нее жандармской службы. В Сибири для нашей страны было сделано гораздо больше, и потери у нас были относительно небольшие. Общее число погибших составило около 2000, раненых было больше, примерно 7000, но инвалидами из них остались очень немногие. Потери моей группы при освобождении почти всей Сибири от Омска до реки Онон составили, по официальным данным командиров, 151 убитый и 279 раненых. Неудивительно, что при столь печальных потерях в нашей армии, и без того крайне недовольной постоянной задержкой возвращения на родину, вновь возросли внутренние волнения, начавшиеся в конце 1918 года на фронте. Делегаты, однажды избранные в сейм, несмотря на приказ генерала Стефаника, не хотели отказываться от своих мандатов и хотели иметь сейм. Довольно большая часть армии заявила о своей солидарности с ними. Конфликт между штабом и армией обострялся до тех пор, пока в Иркутске не вспыхнул открытый мятеж. С точки зрения воинской дисциплины это было совершенно предосудительное явление».

         Для успокоения ситуации в армии 12 августа во Владивосток на японском корабле «Тастачу Мару» прибыла чехословацкая правительственная делегация из 6 человек во главе с депутатом Ф.В. Крейчи и Гильбертом. В Иркутской летописи записано: «27 августа 1919 г. прибыла делегация чехословацкого Национального собрания к чехословацким войскам в Сибири. На Иерусалимской горе у Красных казарм парад чехословаков (свыше 16 000 человек) для прибывшей делегации. Привезено с родины более 200 тыс. писем». Члены делегации заверили воинов, что Родина больше не требует жертв и что правительство делает все для их скорейшей эвакуации на родину.

Из книги воспоминаний Ф. Крейчи: «После удачной дипломатическо-военной ликвидации конгресса необходима целенаправленная работа по улучшению настроения. Военные парады, праздники, лекции, вручение наград и повышение заработной платы 50 процентов оказывают значительный успокаивающий эффект. Для борьбы с ротными и полковыми журналами, имеющими зачастую низкий литературный уровень, учреждается информационная доска, юмористический и сатирический журнал, издаваемый отделом образования «Houpaky», одновременно с журналом «Na stráž». Праздники и торжества штатскому человеку может показаться, что воинские торжества и публичные принесения присяги или смотры никакой цели в самих себе не имеют и проводятся только для той части общества, которую воинская часть на марше и военная техника могут привести в состояние перманентного восторга. Это не так. Воинские торжества поддерживают мораль войск, придают военнослужащим должное чувство единства, чувство гордости тем, что все они принадлежат к людям, носящим военную форму». (Krejci,1922)

          Пребывание делегации в Иркутске превратилось в одну непрерывную карусель смотров, возданий почестей, ораторских выступлений, официальных вечеров и «аудиенций». Особенно любимым и удававшимся зрелищем были воинские смотры. Помимо полковых годовщин особенно с размахом в Иркутске праздновался день Св. Вацлава покровителя земель Моравии и Богемии. Это чешский князь из рода Пржемысловичей; святой, почитаемый как католиками, так и православными, патрон Чехии. (28 сентября) и отмечался день сожжения Магистра Яна Гуса (6 июля). Иркутская летопись сообщает о большом числе культурных мероприятий в чехословацкой дивизии, размещённой в Иркутске.

27 июля. Прибыли американские воинские части из Верхнеудинска для состязания с чехословаками в игре в футбол. Промаршировали с оркестром строем по Большой. 28 июля состязания на циклодроме и на ст. Иннокентьевской, чехословаки победили. Союзники в Иркутске: чехословаки, итальянцы, французы, американцы, японцы.

8–10 августа прогулка чехов по Байкалу до Горячинска на пароходе «Ангара»

10 августа на циклодроме спортивный праздник, устраиваемый чехословаками, в программе метание диска, футбольный матч.

30 августа. Военно-походная демонстрация чехословацких войск с легкой и тяжелой артиллерией и броневиком (Большая, Дегтевская, Тихвинская).

 Из книги воспоминаний адъютанта генерала Сыровы, Скацела: «Активное вмешательство против этих партизанских банд, однако, стало причиной волнений в нашей армии, которые усиливались нападениями на нас русских офицеров и стычками со стороны правительства Колчака. Кроме того, солдат, в остальном хороший, долгое время не имел достаточной связи с освобожденной Родиной, вопрос о судоходстве не был решен союзниками, он был обречен думать о возможных засадах и боях и поэтому легче поддавался к неорганизованной агитации. Начались призывы к произвольному военному съезду, потому что военное и политическое руководство чувствовало себя связанным приказами нашего правительства со Стефаном как его представителем в России. Переговоры нескольких частей переросли в бунт и захват редакции ЧСЛ. дневника, возможно, оно повело бы дальше, но им помешала другая часть армии, лояльный командованию 1-й полк. Так мы были защищены от событий, которые могли нам навредить, потому что армия распалась бы на неорганизованные части, и, как покажут нам дальнейшие события, она, может быть, не была бы дома и по сей день, смешанная с бандами и окруженная врагами, раздробленная, без организации и порядка. Здесь, в Сукачёвской роще, также было решено, что генерал Сыровы, политический полномочный представитель Павлу и подполковник Медек подадут в отставку, потому что они не могут отступить от своей позиции!»

 13 ноября 1919 г. – в Иркутске издан чехословацкий меморандум, ставший по сути объявлением разрыва связей с правительством Колчака:

МЕМОРАНДУМ 13 ноября 1919 г

подписанный уходящим полномочным представителем чехословацкого правительства Богданом Павлом и его преемником доктором К. Гирсу:

№ 443 Меморандум дипломатического представительства Чехословацкого войска в Сибири, адресованный представителям Союзных держав, о невозможности дальнейшей охраны железной дороги, так как это делает чехословацкие войска причастными к внутренним делам России, и с просьбой о скорейшем возвращении на родину 16 ноября 1919 г. Из официального дипломатического представительства чехословацкой армии в Сибири был послан 13 ноября с. г. представителям Союзных держав следующий меморандум: «Невыносимое состояние, в котором находится чехословацкая армия, заставляет нас обратиться к Союзным державам с просьбою о совете, каким образом чехословацкая армия могла бы обеспечить себе собственную безопасность и свободный возврат на родину, вопрос которого был решен при согласии всех Союзных держав. Чехословацкая армия была готова охранять железную дорогу и сообщения на вверенном ей участке и эту задачу добросовестно исполняла. Но ныне пребывание чехословацкого войска на магистрали и ее охрана становятся невозможными ввиду совершенной бесцельности и на основании примитивнейших требований справедливости и человечности. Охраняя железную дорогу и поддерживая порядок в стране, чехословацкая армия вынуждена против своего убеждения содействовать и поддерживать то состояние полного произвола и беззаконности, которое здесь воцарилось. Под защитою чехословацких штыков местные военные русские органы позволяют себе такие дела, над которыми ужаснется весь цивилизованный мир. Выжигание деревень, убийства мирных русских граждан целыми сотнями, расстрелы без суда людей демократических единственно по подозрению в политической нелояльности составляют обычное явление, а ответственность за все это перед судом народов целого света падает на нас за то, что мы, располагая военною силою, не воспрепятствовали этому бесправию. Эта наша пассивность является прямым следствием принципа нашего нейтралитета и невмешательства в русские внутренние дела, и она же является причиною того, что мы, соблюдая безусловную лояльность, становимся против своей воли участниками преступлений. Сообщая это представителям союзнических держав, которым чехословацкий народ и войско были, есть и будут всегда верными союзниками, считаем необходимым постараться всеми средствами поставить народ всего мира в известность, в сколь морально трагическом положении очутилась чехословацкая армия и каковы причины этого. Мы сами не видим иного выхода из этого положения, как немедленного возвращения домой из этой области, которая нам была вверена для охраны, и чтобы до осуществления возврата нам дана была свобода возбранить бесправию и преступлениям, с какой стороны они ни происходили бы»

С подлинным верно: Старший делопроизводитель Ник[олай] Добротворин РГВА. Ф. 37967. Оп. 8. Д. 30. Л. 33–33 об. Заверенная копия. Машинопись.

28 сентября 1919 г. – Приказ штаба Чехословацкой армии в России об эвакуации Сибирского шоссе. Генерал Ян Сыровы отдал приказ о всеобщей эвакуации чехословацких войск из Сибири.

8 декабря 1919 г. 1) При чехословацком штабе корпуса в Иркутске организована ликвидационная комиссия, которая уже приступила к ликвидации некоторых материалов и имущества (комиссия заседает в гостинице «Националь» по Тихвинской ул.)

ЗАГАДКА НАДПИСИ НА ФОТО. ВСТУПЛЕНИЕ ЧЕХОВ В ИРКУТСК, 1918 г.

Вступление чехословацких легионеров в Иркутск, 12 июля 1918 г. Чехословацкие легионеры в Сибири. Радола Гайда. Гражданская война в Сибири

Байкальская земляВолков Сергей

[1] Скацел. С генералом Сыровы в Сибири.

[2] Индржих Веселы. Чехи и словаки в революционной России. М., Воениздат, 1965 г. Глава IX Поражение чехословацких легионеров в Сибири и их отступление – с. 184.

[3]Архив II съезда Чехословацкой армии по изд. Kratochvil. Cesta revoluce. 1928 г., с. 343.

[4] Архив II съезда Чехословацкой армии по изд. Kratochvil. Cesta revoluce. 1928 г., с. 356.

[5] Жанен. Мои воспоминания. с. 653.