ВОЕННЫЕ ТРОФЕИ ЧЕХОВ И ЗАХВАЧЕННАЯ РОССИЙСКАЯ СОБСТВЕННОСТЬ, 1919 г.

Текст Сергей Волков

ВОЕННЫЕ ТРОФЕИ И ЗАХВАЧЕННАЯ РОССИЙСКАЯ СОБСТВЕННОСТЬ

«Чехи, – как писал впоследствии Нокс, – не видели смысла в том, чтобы оставить Сибирь с пустыми руками. У них были вместительные вагоны и исправные локомотивы, о которых они хорошо заботились». По разным данным чехи «вывезли из России от 600 до 2 тыс. вагонов всякого барахла – золота, картин, церковной утвари, меди, мебели, колясок­экипажей, икон, моторных лодок и т. п.»[1]. Что из этого количества было легально заработано по результатам предпринимательской деятельности или куплено по договарам, а что «прихватизировано» определить не всегда возможно.

          К малоизученной теме относится хозяйственно-финансовая деятельность Чехословацкого корпуса в России. В условиях Гражданской войны военные реквизиции и захват чужой собственности были обыденным делом, менее известна их легальная предпринимательская и коммерческая деятельность. Среди чехословацких легионеров было большое количество образованных людей, склонных к предпринимательству, ведению коммерческого и торгового бизнеса. Предприимчивые чехи входили в состав правлений промышленных предприятий, заводов и шахт, открывали разнообразные мастерские для нужд армии, хлебопекарни и даже пивные заводы. Иркутск не стал исключением. В городе была размещена главная чехословацкая типография, которая кроме газет, журналов и книг, обеспечивала выпуск почтовых марок и денежных знаков, крупная авторемонтная мастерская, цех по изготовлению скульптур и монументальных памятников, погибшим в боях легионерам, открылась первая в России чешская протезная мастерская. В Иркутске был учреждён и начал работать чехословацкий «Легиобанк», ставший главным финансовым центром и регулятором растущей финансовой деятельности армии.

          Тема хозяйственно-финансовой деятельности Чехословацкого корпуса в России до сих пор всесторонне не разработана. Первую попытку сделала чешская историк Даниэла Брадлерова, опубликовав в 2019 г. книгу «Солдаты или бизнесмены»[2]. В ней она попыталась проанализировать деятельность «Техода» и «Легиобанка», впервые опубликовав официальные данные из банковских документов.

          Руководство легионеров учредило специальный орган тыловых войск – технический отдел (TECHOD). Это был коммерческий орган, который владел и управлял сибирскими шахтами, торговал сырьем, скупал в больших количествах драгоценные металлы, прежде всего шерсть­сырец, меха, каучук. В июле 1918 года чешский «Теход» управлял на Урале тремя заводами и одной шахтой; в январе 1919 г. действовало уже 77 заводов и 18 рудников, включавших около 150 филиалов заводов, позднее 95 крупных компаний и 150 заводов находились под управлением «Техода», и на этих предприятиях работало 30 000 человек»[3].

          В центре этой коммерческой деятельности стоял начальник финансового отдела политического руководства Чехословацкого корпуса Ф. Шип (позднее он занял пост генерального директора Легиобанка). Он опубликовал в 1920­х гг. свои воспоминания. На них ссылается российский историк В. Сироткин, утверждая, что его соратники вывезли из России 4 тонны серебра и 8 тонн чистого золота[4]. Утверждение историка В. Сироткина о вывозе легионерами 8 т золота из России со ссылкой на записи Ф. Шипа (в его записях этого факта нет) весьма сомнительное, документы о вывозе золота отсутствуют, и недостачи подобного объёма по российским банковским документам также нет, а так как многие выводы этого историка сегодня документально опровергаются, возможно, что и это упоминание о 8 т золота – ошибочная цифра.

Сохранилось любопытное письмо Франтишека Шипа (позднее он занял пост генерального директора Банка чехословацкого легиона в Праге). 13 апреля1920 г. он пишет своему дяде: «. . .в этот период мне удалось заполучить кое-какое золото; мы были на волосок от того, чтобы получить еще и несколько вагонов серебра, но нам не удалось вовремя достать локомотив. Золото я, разумеется, покупал на имя «Легиобанка» мелкими партиями. Начинаю тебе его пересылать. Для начала пошлю три ящичка на разных судах». Однако золото, было далеко не самым главным денежным поступлением на счета Легиобанка.

          Миф о хи­щении зо­лото­го за­паса Рос­сии че­хос­ло­вац­ким кор­пу­сом вклю­ча­ет в се­бя так­же ут­вер­жде­ние о «нес­метных бо­гатс­твах», незаконно присвоенных и при­везен­ных че­хос­ло­вака­ми из Си­бири, при этом в публикациях по этой теме приводятся впечатляющие по объёмам многотонные данные вывоза сырья, вводящие в заблуждение читателей, как правило без указания, что это была не военная добыча, а легальные торговые сделки, выгодные как для России, так и для молодой Чехословакии. По данным из Главного военного архива в Праге, были на законных основаниях по договарам купли-продажи вывезены из России: 26 т серебра и 101 кг платины 8884 тонн рафинированной меди, 4769 тонн хлопка – дефицитного сырья в то время в Европе, 334 тонны каучука, 286 тонн овечьей шерсти, 23 тонны верблюжьей шерсти, 150 тонн говяжьей кожи, 650 тонн кебрача (твердого тропического дерева), 540 тонн льняного семени, 28 тонн парусины, 15 тонн щетины, 26 тонн корицы, 10 тонн перца, 11 тонн камфары и др[5]. Денежные средства банка, а это в основном российские рубли, при отъезде из России были полностью вложены в сырье и материалы, обменивались на золото и валюты других стран. В российской историографии преобладают в основном факты о незаконном присвоении и хищениях российской собственности, которая имела место, но не в столь огромных объёмах, как указано в тексте выше. Вывоз всех товаров, погружаемых на эвакуационные суда для чехословацких легионеров, подлежал одобрению Владивостокской таможни (правительство Приморья). Из имеющихся документов, хранящимися в Сибирском архиве МИД Чехии, следует, что разрешение на экспорт выдавалось по всем отдельным хозяйственным операциям, а вывоз товаров, необходимых для содержания русской армии, был полностью запрещен.

          В чешской историографии доминируют утверждения, что «на всей освобожденной территории чехословаки оказывали помощь русским в восстановлении конституционного строя и хозяйства. Таким образом, действия чехословаков получили поддержку широких слоев населения, которые считали их освободителями и помогали им, чем могли».

          6 января 1919 г. в Екатеринбурге основана Российско-Чехословацкая торгово-промышленная палата Уральской области. Благодаря работе чехословацких специалистов и инструкторов удалось повысить производительность уральских компаний в среднем до 38–42% и максимум до 200–237%.

      В городах Сибири в 1918–1919 гг. были открыты мастерские, в которых легионеры изготавливали обувь, конскую упряжь, шили униформы. На одном из таких предприятий в Екатеринбурге ежемесячно выпускалось около 15 тыс. пар сапог. Более половины из них поставлялись белогвардейским войскам. В Петропавловске действовали сапожные мастерские и прачечная. В Омске – швейные и обувные мастерские, макаронная фабрика. В Кургане был основан пивоваренный завод, производивший 3600 ведер пива в неделю, несмотря на отсутствие хорошего хмеля и дрожжей. В Новониколаевске были созданы химическая лаборатория и слесарная мастерская. В разных местах интендантство организовало сыроварни. На расстоянии 30–40 верст от главной дороги у интенданта была арендованная ферма, где они занимались сельским хозяйством и сконцентрировали тысячи степных коров и свиней, которыми управляли старые легионеры с помощью пленников[6].        Созданное Управление интендантства обеспечивало снабжение чехословацких войск продуктами, одеждой, обувью. Создавались обширные склады для закупок и продажи товаров.

В научной монографии чешского историка Д. Брадлеровой, ранее написавшей диссертацию об истории Банка чехословацких легионеров, впервые подробно и в деталях отражена хозяйственно-финансовой деятельность легионеров в России и Сибири, в частности она пишет: «Истоки Сырьевой акции связаны с инициативой генерала Станислава Чечека, Вацлава Гирсы и Франтишека Шипа. 4 апреля 1919 г. Гирса телеграфно спросил Павла, можно ли отправить на родину рис, чай и сахар на эвакуационных кораблях. В то же время Чечек сообщил Шипу, что можно немедленно купить несколько миллионов бушелей американского хлопка 1917 года, первоначально предназначенного для московских фабрик, а также огромные запасы бобов, мехов и жиров. Закупка этого хлопка могла бы покрыть потребности чешской текстильной промышленности в зимней кампании. Кроме того, генерал Дмитрий Хорват пообещал Чечеку, что обеспечит реквизицию этого хлопка у правительства Колчака (имеется в виду законная реквизиция). Чечек спросил Шипа об организации всего мероприятия: «Пожалуйста, энергично примите необходимые меры, чтобы омское правительство без промедления дало разрешение на реквизицию этого бесцельно лежащего хлопка. [...] Я убеждён, что Вы понимаете далеко идущее значение этой крупной операции, которая оплатит нашу операцию, людей и будет иметь огромное народнохозяйственное значение»[7].

Однако кроме законной экономической деятельности, чехи активно спекулировали награбленным и даже, как свидетельствуют донесения, пытались перед отъездом домой, продать свой бронепоезд «Орлик» и продали в Маньчжурии около 5000 лошадей, реквизированных в сибирских деревнях для своих конных формирований и ставших ненужными в связи с отъездом. Факты об этом многочисленны, опубликованы многими авторами и имеют документальное подтверждение в официальных документах.

Из телеграммы сотрудника осведомительного отдела Ткаченко в г. Нерчинск – начальнику осведомительного отдела штаба главнокомандующего всеми вооруженными силами Российской Восточной окраины о распродаже чешскими легионерами награбленных вещей и попытке продать бронепоезд «Орлик» 10 мая 1920 г., 10 час. 30 мин. г. Чита № 00478 Чешская торговля. В настоящее время выяснилось, что при налете красных [на] Оловянную [в] апреле чехи обобрали пассажиров, [забрав] все, что не взяли красные. Когда [на] ст. Мачжурия был обыскан один [из] чешских поездов, следующие эшелоны испугались этого [и] начали распродавать [за] бесценок награбленное; можно было купить отрез сукна [за] тысячи полторы, отрез шерстяной материи [за] 2 тысячи, [в] Борзе продавались сапоги [за] 600–1000 руб.; китайцы не упустили случая приобрести дешевые вещи. [В] Харбине чехи искали комиссионера [по] продаже лучшего броневика «Орлик», [но] сделке помешали японцы. […] Осведотдел Ткаченко[8].

Газеты того времени сообщали о массовом присвоении чешскими легионерами русского казённого имущества и откровенных грабежах.

«Русское эхо» 3, 1920. «Грандиозное присвоение. Чехословаками во Владивостоке реквизировано 32 вагона автогрузовых шин «Треугольник», которые обращены в собственность Чехословакии. Фактурная стоимость – 38 692 815 руб.»

«Русское эхо» 6, 1920. «Мы вынуждены опубликовать список вывозимых чехословаками казенных грузов: косы – 65 000 шт., подковы – 5376 шт., кожа подошв – 29 000 пуд., медикаменты – 10 000 зол. руб., бертолетова соль – 3000 пуд., пил поперечных – 300 шт., жаток – 38 шт., плугов – 50 шт., чаю – 8470 пуд., моторов – 5 шт. Кроме этого список включает мыло, перец, свечи, нательное бельё, тетради и т. д. В числе этих грузов числится подвесная дорога на 22 версты, снятая с фортов, радиостанция военного ведомства, большое количество обуви и т. д.»

Газета «Русский Голос» (1920 г.) приводила заметку о вандализме чехов: «В ожидании парохода, чехи жили в классных вагонах. Уезжая, чехи сняли зеркала, вывинтили все медные части, вплоть до винтов, сняли линолеум со стенок и пола, обивку с диванов и конский волос, которым эти диваны были набиты. Одним словом, взяли всё, что представляло какую-либо ценность. Железнодорожные власти, принимая эти вагоны, вынуждены были составить акты о грабеже вагонов»[9].

Из книги А.О. Котомкина «О чехословацких легионерах в Сибири», вышедшей в Париже в 1930 г.: «Когда же я поехал снова в портовое чехословацкое интендантство и заявил протест против их действий, сказавши, что это грабёж – чехи пригрозили сбросить меня в бухту и предложили немедленно покинуть пределы занятой ими портовой зоны. Вот список товаров присвоенных чехами: 12 000 ярдов сукна солдатского, 33 600 кусков мануфактуры казенного образца, 29 кип сборной мануфактуры, 30 ящиков обуви, 40 тюков кожи подошвенной, 4 вагона гвоздей проволочных. Общая сумма товаров равнялась 395 000 японский йен.

Грустно было провожать уходившие на восток чешские эшелоны, перегруженные не столько боевым имуществом, но более всего так называемой военной добычей. Везлась мебель, экипажи­коляски, громадные моторные лодки, катера, медь, железо, станки и другие ценности и достояние русского народа. Мы вновь свидетели небывалого в истории человечества предательства, когда славяне­чехи предали тех братьев, которые, доверившись им, взяли опущенное ими оружие и пошли защищать идею славянства и самих их от большевиков»[10].

8 февраля 1920 года в адрес иркутского Губревкома была направлена телеграмма из посёлка Зима о том, что чехи разграбили станцию: «Вынесли всё – даже кастрюли с ложками, кровати и постельное бельё».

Белогвардейский полковник А.Г. Ефимов пишет: «После взятия Нижнеудинска выяснилось, что здесь находятся на складах большие запасы нашей армии. При переходе власти к красным чехи выставили к этим складам своих часовых и объявили их своими трофеями. Необычная жадность их ко всему, что плохо лежит, поражала и возмущала всех. Это хорошо организованная шайка мародёров нагружала в вагоны всё, что можно, и везла во Владивосток. Для подошедших наших солдат, сильно нуждающихся в обмундировании и тёплом белье, чехи открыть склады отказались»[11].

Г. Семёнов «Мои воспоминания»: «Грабеж мирного населения и государственных учреждений по пути следования чехов достиг степеней совершенно невероятных. Награбленное имущество в воинских эшелонах доставлялось в Харбин, где продавалось совершенно открыто чехами, снявшими для этой цели здание местного цирка настроившими из него магазин, в котором продавались вывезенные из Сибири предметы домашнего обихода, как-то: самовары, швейные машины, иконы, серебряная посуда, экипажи, земледельческие орудия, даже слитки меди и машины, вывезенные с заводов Урала»[12].

Из доклада генерала Войцеховского о свержении власти Колчака: «Чехи изменили делу России и выступили заодно с противниками государственности. Дальнейшими их «подвигами» на новом поприще, в союзе с большевиками, было разоружение отступившего на станцию «Байкал» отряда генерала Скипетрова, арест офицеров и солдат этого отряда, ограбление всего имущества и денег, принадлежавших отряду, разоружение гарнизона в Верхнеудинске, агитация в населении против войска атамана Семёнова, против самого атамана и нового правительства, снабжение населения оружием и боевыми припасами для действий против войск атамана и, наконец, захват поезда Верховного правителя с его штабом в Нижнеудинске и выдача адмирала Колчака Политическому центру в Иркутске»[13].

Очень жёстко о преступлениях и предательстве чехов написал генерал­лейтенант К. Сахаров, опубликовавший в 1930 г. в Берлине книгу «Чешские легионы в Сибири (чешское предательство)»: «Добыча чехов поражала не только своим количеством, но и разнообразием. Чего, чего только не было у чехов. Склады их ломились от огромного количества русского обмундирования, вооружения, сукна, продовольственных запасов и обуви. Не довольствуясь реквизицией казённых складов и казённого имущества, чехи стали забирать все, что попадало под руку, совершенно не считаясь с тем, кому имущество принадлежало. Металлы, разного рода сырье, ценные машины, породистые лошади – объявлялись чехами военной добычей. Одних медикаментов ими было забрано на сумму свыше трёх миллионов золотых рублей, резины на 40 миллионов рублей, из Тюменского округа вывезено огромное количество меди и т. д. Чехи не постеснялись объявить своим призом даже библиотеку и лабораторию Пермского университета. Точное количество награбленного чехами не поддается даже учёту. По самому скромному подсчёту эта своеобразная контрибуция обошлась русскому народу во многие сотни миллионов рублей и значительно превышала контрибуцию, наложенную пруссаками на Францию в 1871 г. Часть этой добычи стала предметом открытой купли-продажи и выпускалась на рынок по взвинченным ценам, часть была погружена в вагоны и предназначена к отправке в Чехию. Словом, прославленный гений чехов расцвел в Сибири пышным цветом. Правда, такого рода коммерция скорее приближается к понятию открытого грабежа (или вооружённого воровства), но чехи, как народ практический, не были расположены считаться с предрассудками» [14].

«К этому добавим, что чехами было захвачено и объявлено их собственностью огромное количество паровозов и свыше двадцати тысяч вагонов. Один вагон приходился, примерно, на двух чехов. Чехи были мастерами, двигаясь за Белой армией в западном направлении, грабить всё, что подвернётся под руку. Чехи уносили всё, начиная с медикаментов, кончая библиотекой в Перми. Чехи были асами мародёрства. Все вагоны до Владивостока были реквизированы чехами вплоть до того времени, пока они не отплыли. Разутые и раздетые русские солдаты с ненавистью и злостью вспоминают потрясающее зрелище чехов, щеголяющих вокруг в новых американских армейских ботинках и новеньких с иголочки американских военных формах. Когда руководитель белых патриотических армий обратился к чехам за помощью в борьбе против большевиков, главный из чехов ответил: «Наше дело только вокруг железной дороги». За линией фронта чехи охраняли награбленное с удвоенной бдительностью. Чехи накопили целые склады военного обмундирования, оружия, боеприпасов, гражданской одежды, провианта, обуви, всевозможных вещей и целые стада уведённого скота. Одних медикаментов чехи набрали на сумму 3 миллиона золотых рублей. Каучука у них было награблено на 40 миллионов золотых рублей, и было много медных запасов, увезённых с Чуреншенских рудников. Часть этого запаса была выгодно продана чехами прямо на месте, а часть была отправлена поездами в Чехию! Кроме того, что у чехов было огромное количество паровозов, и более чем 20 тысяч железнодорожных вагонов!!! Могли чехи использовать эти паровозы и вагоны, чтобы уехать домой? Конечно могли, но вопрос уже был не в этом. На этих паровозах и вагонах чехословаки собирали и возили за собой свои трофеи.

18 ноября 1918 года Колчак был назначен Верховным правителем Сибири со штаб­квартирой в Омске. Колчак решил положить конец чешскому разбою, это как раз и вывело из себя чехов. Чехи начали драться с колчаковцами и, в конце концов, выдали генерала Колчака большевикам, а те его расстреляли. Председатель ВРК в Иркутске Скирьянов писал: «Голова Колчака была ценой за свободный проезд чехов». Армия генерала Колчака захватила у большевиков 30 вагонов со слитками царского золота, которые Троцкий приготовил для отправки в Америку. Чехи об этом прослышали, и начальник штаба русской армии по прибытии в Иркутск обнаружил, что один вагон с пятирублёвыми золотыми монетами был совершенно разграблен чехами. Кроме этого, чехи захватили ещё 8 миллионов рублей золотом у генерала Скипетрова, когда в Иркутске напали на его поезд. Чехи собирались взять все 30 вагонов золота, но большевики и американцы помешали им это сделать. Перед отъездом из Иркутска чехи выпотрошили здание Государственного Банка и забрали из местного казначейства все машины, печатающие деньги. Банкноты были запиханы в мешки и посланы дальше на восток специальным поездом. Как вы можете видеть, у чехов на тот момент поездов было гораздо больше, чем у самого Троцкого. В течение всего своего пути во Владивосток на захваченных станках чехи днём и ночью печатали русские деньги, особенно тысячерублёвые купюры.

Как дикая орда варваров, чехи грабили любой поезд, который попадался им на дороге. Паровозы чехами конфисковались. Это привело к полной парализации железнодорожного движения в Сибири. Вся железная дорога к востоку от Томска стояла. Сами чехи утверждают, что всё это было само собой. Однако, на самом деле, они специально блокировали движение железнодорожного транспорта, исходя из своих грабительских планов. Чешские 20 тысяч вагонов представляли собой непрерывно движущийся бесконечный эшелон. Напрасно русские эшелоны с ранеными взывали о помощи. У них не было шансов двинутся с запасных путей. В 1918 году холод нарастал с каждым днём. Поезда из­за чехов стояли везде. Не было еды, одежды, не было ничего. Женщины, дети, раненые, никто не мог никуда доехать, и еды и одежды, ввиду наступающей зимы, им достать тоже было неоткуда. Десятки тысяч русских, голодных, полураздетых, больных, жестоко были брошены помирать на железнодорожных путях, в то время как 50 тысяч откормленных, холёных чехов были сосредоточены на обеспечении безопасности своих трофеев. Смерть косила людей ежедневно. Потихоньку затихали крики о помощи матерей и детей. Очевидец положения на станции Тайга под Томском пишет: «Пусть чехи будут прокляты за их сатанинские преступления против русских»[15].

Газета «Дело России» (№ 14, 1920) рассказывала: «Главными, если не единственными виновниками этого ужаса были чехи. Вместо того чтобы пропустить эшелоны с беженцами и санитарные поезда, чехи силою стали отбирать у них паровозы, согнали все целые паровозы на свои участки и задерживали все следовавшие на запад. Благодаря такому самоуправству весь западный участок железной дороги был поставлен в безвыходное положение. Более пятидесяти процентов имеющегося в руках чехов подвижного состава было занято под запасы и товары, правдами и неправдами приобретенные ими на Урале, на Волге и в Сибири. Тысячи русских граждан, женщин и детей были обречены на гибель ради этого проклятого движимого имущества чехов»[16].

Комментарии, как говорится, излишни.

По прибытии в Прагу на основе вывезенных из России ценностей «Легиобанк» стал одним из крупнейших банков Чехословакии. В январе 1921 года в лондонском журнале Russiaп Ecoпomist бывший заместитель министра финансов в правительстве Колчака Новицкий написал статью, в которой утверждал, что легионеры вывезли из Сибири 63 млн 50 тыс. золотых рублей. В некоторых журнальных публикациях сумма украденного чехами золота оценивается в 5–6 млн руб., хотя в серьёзных монографиях пишут, что столь крупных хищений просто не могло быть – всё движение золотого запаса отслеживается по российским банковским документам. Что касается документов о золоте на балансе Легиобанке в 1919–1920 гг. – белое пятно. Первую попытку разобраться в этом вопросе предприняла чешский историк Д. Брадлерова, в диссертации которой были впервые опубликованы выдержки из балансового отчёта Легиобанка на март 1920 г., в котором содержатся официальные данные о золоте, вывезенном из России[17]. На балансе Легиобанка в 1920 г. находилось не более 600 килограмм золота из России, а не десятки тонн (подробнее об этом в главе «Миф о российском золоте в чешском Легиобанке»).

 Наиболее загадочным остаётся тайна перевозки на корабле «Шередан» из Владивостока в Триест летом 1920 г. особо ценного груза в 750 ящиках. Поисковиков не перестаёт волновать вопрос, что было в ящиках и почему тайный груз при перевозке его из Триеста в Прагу, чтобы избежать таможенных проверок на границах государств, был спрятан в санитарном поезде под койками легионеров, объявленных психическими больными? Может быть среди этого таинственного груза находились и 13, ящиков с золотой монетой на сумму 780 тыс. золотых рублей, украденных и бесследно исчезнувших из золотого эшелона Колчака в Зиме (кража была совершена в Зиме, а не в Тырети), и к ней по заключению следователя по особо важным делам Соколова были причастны чехи.

По подсчетам Наркомфина СССР 1925 года, общая сумма ущерба народному хозяйству страны от иностранной интервенции составила свыше 50 миллиардов золотых рублей. По тем же подсчетам, ущерб, нанесенный нашей стране хозяйничаньем только чехословаков, составил около 10 миллиардов рублей, то есть на их долю приходится пятая часть ущерба, понесенного Россией в 1918–1920 годах[18].

В 1936 году советское правительство по запросу Сталина обращалось к Чехословакии с требованием вернуть золото, но вразумительного ответа от президента Бенеша так и не получило. Туманные источники происхождения основных фондов этого банка породили множество публикаций о вывозе легионерами из России богатств на сотни миллионов рублей. Среди них были и официально переданные за их услуги средства из российской казны. Так 2 октября 1918 г. в Самаре предоставили начфину Ф. Шипу в кредит с последующим возвратом 750 ящиков серебра на сумму в 900 тыс. зол. руб. для финансирования нужд легиона[19].

Чехословацкие легионеры перед своим уходом из Иркутска в январе 1920 г., конфисковали в иркутском казначействе значительную партию бумажных денежных знаков, на довольно значительную сумму, которую точно определит очень трудно. Деньги были упакованы в мешках и в специальном багажном вагоне отправлены на восток. Вес этих мешков, наполненных деньгами, определяют в несколько десятков пудов. Реквизированы, главным образом, вновь выпущенные 200-рублёвые выигрышные займы и 5000 руб. казначейские обязательства. Большое количество этих знаков попало на харбинский денежный рынок, где появление их вызвало панику на местной бирже.

Особенно неприглядна их действия во время отступления в декабре 1919 г.: по их вине погибли эшелоны с отступающей в арьергарде польской армией, они отнимали паровозы у беженцев, обрекая женщин и детей замерзать целыми поездами, остановили движение всех русских эшелонов, задержав на ст. Красноярск даже поезд Верховного Главнокомандующего, из­за их действий было потеряно свыше 120 составов с эвакуируемыми ранеными и больными. Тысячи тех, кто не смог покинуть вагоны и продолжить путь самостоятельно (раненые, больные, женщины с детьми), умерли от холода, голода и тифа. В пульмановских вагонах было более чем по 40 человек (среди них женщины и дети) – все они, до единого человека, замерзли на морозе. Эти поезда стали поездами смерти. Чехи забирали не принадлежавшее им топливо, запрещали русским брать воду на станциях, отбирали у русских вагоны и исправные паровозы. Чехословаки при отступлении взорвали мосты через реку Уду в Нижнеудинске, р. Ию в Тулуне, р. Бирюсу, а также множество железнодорожных водокачек.

Число чешских эшелонов было непомерно велико – на 50 тыс. чехов ими было захвачено более 20 тыс. вагонов, в которых, кроме солдат перевозилось большое количество награбленного добра. По дороге растянулось около 200 чешских эшелонов, вперед которых не пропускались поезда с русскими. По приказу ген. Сыровы, чехам предписывалось помнить только о своих собственных интересах, никакой иной поезд не должен был быть пропущен на восток впереди чешских эшелонов. Не было сделано исключение и для семи поездов, в которых убегал из Омска Колчак с государственным золотым запасом. Захват чехами железной дороги в свое исключительное пользование сорвал планомерное отступление Сибирской армии, которая была вынуждена отступать в лютый мороз пешком.

В книге генерал-лейтенанта К.В. Сахарова, вышедшей в Берлине в 1930 г., «Чешское предательство», так ни разу по цензорским соображениям и не переведённую на чешский язык, говорится: «Мнение адмирала о легионерах было совершенно отрицательное. И он не скрывал этого, часто с брезгливой усмешкой, называя их «ворами, трусами, дезертирами и изменниками». Адмирал Колчак решил положить в будущем конец этому вопиющему безобразию. Он сдерживал себя до того времени, когда можно будет всех чехов выбросить во Владивосток, чтобы там перед их посадкой на суда произвести ревизию всех их грузов. К участию в этой ревизионной комиссии намечено было привлечь и представителей от союзных миссий, которые не могли бы уклониться от этого. И тогда преступление чехов стало бы во весь свой рост. Воров и грабителей уличили бы с поличным. Это намерение адмирала Колчака стало известно чехам, повлияло сильно на их руководителей и заставило пойти на открытое предательство.

Чтобы обеспечить свой выезд из Сибири со всем награбленным имуществом, золотом и деньгами, чехам было необходимо свалить правительство адмирала Колчака и помочь большевикам уничтожить русскую армию. План предательства этим комитетом, зачатым Масариком ещё в Киеве осенью 1917 года, заключался в следующем: чехи будут всемерно содействовать свержению правительства адмирала Колчака и переходу власти в руки партии эсеров (полу-большевиков), за что получат право вывоза всех своих грузов и ценностей, награбленных на Волге, на Урале и в Сибири. Такова основа соглашения. Рука руку моет...»[20].

          О масштабах незаконной реквизиции можно найти факты даже в воспоминаниях генерала Жанена. Он приказал полякам, разбойничавшим на Алтае, бросить склады с награбленным (около 100 вагонов с хлебом, до 4 тыс. лошадей и много всякого другого добра) и быстрей выбираться на основную магистраль, если они не хотят быть захлопнутыми красными, как в мышеловке, на Барнаульской дороге.

          А в воспоминаниях генерала Сахарова, есть пример, как чехи продали перед своей эвакуацией из России, ставшие им ненужными, 5 тыс. лошадей в Маньчжурии, понятно, что это были не выращенные ими или честно купленные у русских крестьян кони. Все они были военной добычей из сожжённых ими русских деревень.

Из книги А.Е. Котомкина «Чехословацкие легионеры в Сибири»: «Восстание в Иркутске началось, когда Жанен и чехи решили избавиться от адмирала Колчака и заменить его эсеровской властью. Цель их была – дать чехам возможность бесконтрольно вывезти из России их имущество и ценности. Так как, ещё раз, накануне своего ареста в Нижнеудинске, адмирал Колчак послал во Владивосток телеграфный приказ о проверке огромного имущества, товаров и ценностей, вывозимых чехами на родину»[21].

Разбираясь в причинах этого чешского предательства, историки сходятся во мнении, что чехи, обеспечивали в первую очередь безопасность для своих эшелонов на самом уязвимом участке Транссиба, а также, свергая колчаковскую власть, надеялись на устранение последних препятствий по бесконтрольному вывозу из России награбленных ценностей, рассчитывая, также вывезти золото Российской Империи – весь золотой эшелон Колчака, который к этому времени был уже захвачен чехами в Нижнеудинске.

Как только эсеры свергли колчаковскую власть, уполномоченный чехословацкого правительства в Сибири Благож, генерал Жанен и «высокие комиссары» Англии, Франции и США, посетив одно из заседаний Политцентра, поздравили его членов с совершившимся переворотом и «выразили свои благожелательные чувства».

              Первое распоряжение министра финансов этого нового правительства эсера Патушинского, было телеграфное приказание управляющему Владивостокской таможней: «Беспрепятственно и без всякого досмотра пропускать к погрузке на пароход всё, что пожелают вывезти чехи, ввиду их заслуг перед Россией», таким образом эсеры, согласно заключённому ранее тайному соглашению с чехами, отблагодарили за их помощь в свержении колчаковской власти. В опубликованном Политцентром «Манифесте» п. 4 гласил: «Обеспечение свободного пропуска чехословацких войск с сибирской территории»[22].

ЗОЛОТО КОЛЧАКА

PDF Золото Колчака. Чехословацкие легионеры. Американский экспедиционный корпус в Сибири (1918–1920). , 2021. - 384 с.

Байкальская земляВолков Сергей

[1] Сироткин В.Г. Золото Колчака. М., 2010.

[2] Даниэла Брадлерова «Солдаты или бизнесмены? Хозяйственная и финансовая деятельность чехословацких легионов в период их анабасиса в России и Сибири» (Прага, 2019 г.), на чешск. яз.

[3] Теход в июле 1918 г. управлял 3 заводами и одной шахтой; в январе 1919 г. действовало уже 77 заводов и 18 рудников, включавших ок. 150 филиалов заводов (Я.А. Сплитек: Народно-хозяйственная деятельность чехословацких войск в Сибири. Прага, 1921 г., с. 15–16, 44). 95 крупных компаний и 150 заводов находились под управлением «Техода», и на этих предприятиях работало 30 000 человек (Франтишек Печачек: Технический отдел Чехии, войска в России, Прага 1924 г.) Брадлерова… с. 155.

[4] Сироткин В.Г. Зарубежное золото России. М.: Олма Пресс, 1999. с. 76.

[5] VHA Центральный военный архив, Прага. По публикации Брадлерова…

[6] ВОЙТЕХ ГОЛЕЧЕК, РУДОЛЬФ МЕДЕК: За свободу. Иллюстрированная хроника чехословацкого революционного движения в России 1914–1920 гг., том IV., Прага 1929, стр. 318–319. Брадлерова… с. 137.

[7] Брадлерова Диниэла. «Солдаты или бизнесмены? Хозяйственная и финансовая деятельность чехословацких легионов в период их анабасиса в России и Сибири» (Прага, 2019 г.) … с. 200.

[8] Чехословацкие легионеры… (РГВА. Ф. 39532. Оп. 1. Д. 47. Л. 17–17 об.), с. 856.

[9] Сахаров К.В…, с. 429.

[10] Котомкин А.О. О чехословацких легионерах в Сибири. Париж, 1930.

[11] Ефимов А…, с. 367.

[12] Семёнов Г.М…, гл. 5.

[13] РГВА. Ф. 39532. Оп. 1. Д. 43. Л. об.-2.

[14] Сахаров К.В. Чешские легионы…

[15] Сахаров К.В. Чешские легионы…

[16] Газета «Дело России», № 14, 1920 г.

[17] Даниэла Брадлерова «Солдаты или бизнесмены? Хозяйственная и финансовая деятельность чехословацких легионов в период их анабасиса в России и Сибири» (Прага, 2019 г.), на чешск. яз.

[18] Емельянов Ю…, с. 220-232.

[19] Сироткин В. Зарубежные клондайки России. М., 2003.

[20] Сахаров К.В. Чешские легионы…

[21] А. Гутман-Ган. «Белое дело», т. III, с. 173–179.

[22] Последние дни колчаковщины: Сборник документов. М., Л., Госиздат, 1926 г., стр. 175.