БЕЗ ПЕРМИТА В ТИБЕТ. КОРОЛЕВСТВО ГУГЕ

Текст и фото Сергей Волков, Иркутск. Глава из книги "Здесь была Шамбала" (2026 г.)

БЕЗ ПЕРМИТА В ТИБЕТ

В сумерках мы стояли на обочине дороги посреди пустынного безжизненнго ландшафта, без каких-либо следов растительности, примерно в 15 км от Эчена, таксист просто отказался везти нас дальше. Кругом только камни и песок. Серое марево зловеще висело над головой, и усиливающийся струящийся песок через асфальтовое полотно дороги навеивал печальные мысли, воды в рюкзаках было только несколько бутылок – в суете бесконечных согласований с китайскими полицейскими и военными мы так и не успели сделать необходимых покупок. Впереди нас ожидала неприветливая ночевка в палатках среди пыли, клубящейся при каждом нашем шаге. Насколько хватало глаз, вокруг расстилалась бесплодная пустыня. За время длительного ожидания на обочине пустынного тракта мы убеждаемся, что машин по дороге идет совсем мало. Первая попытка остановить попутные машины оборачивается казусом – это оказывается военная колонна грузовиков. Из пятнистых военных джипов сопровождения на нас удивленно смотрят китайские офицеры, но никто не останавливается и не интересуется, куда мы направляемся. Уже потеряв всякую надежду в этот вечер поймать попутку, мы тормозим пикап с двумя китайцами, которые, посовещавшись, бесплатно довозят нас до следующей деревни в 47 км от этого места. Этот бесплатный проезд оказался единственным, все последующие водители брали с нас деньги. Так что, мы убеждаемся на практике – бесплатный проезд народным автостопом в Тибете уже большая редкость, особенно для европейских туристов с большими рюкзаками, как у нас.

В деревне, куда мы попали глубокой ночью, нет гест-хауза – дешёвого гостевого дома с деревянными нарами для водителей и пассажиров. Помощь нам оказывает молодой уйгур, сопровождая нас в ночи по неосвещенной улице поселка до дома, где можно переночевать. Уйгуры, почему-то опасаясь полиции, просят нас не высовываться на улицу и выделяют нам одну комнату из числа подсобных помещений для приготовления пищи с земляным полом и большими пустыми кастрюлями. Этот ночлег у нас стал одним из самых колоритных в пути – на сдвинутых стульях и на столе в своих спальниках. Причем, кому спать на более удобном столе, мы честно разыгрываем по жребию.

На рассвете, пока деревня спит, мы по дороге выходим из нее, и вскоре останавливаем пустой большегруз-самосвал с очень высокими ботами кузова, за 60 юаней водитель обещает провести нас по дороге еще на 40 км дальше. Ехать лучше, чем терпеливо ожидать на одном и том же месте попуток, и мы залазим в кузов самосвала. Его борта выше человеческого роста и полностью нас скрывают внутри кузова. Объясняемся мы на языке жестов. Водитель заранее предупредил нас, чтобы мы сидели тихо и не высовывались, где-то впереди будет полицейский пост. Надо отметить, что всюду местное население отличается законопослушностью и беспрекословно подчиняется официальным лицам в форме, однако за деньги готово рисковать и перевозить иностранцев через полицейские и военные кордоны, несмотря на существующие запреты проезда здесь иностранцев. Похоже, что подобные перевозки людей водитель нашего грузовика делает постоянно – в металлическом кузове самосвала с высокими бортами выше человеческого роста для удобства пассажиров приварены в углах тросы, за которые удобно держаться. Мы едим, не видя ничего вокруг, кроме чистого синего неба над головой. Долго ехать в таком состоянии скучно, и мы начинаем высовываться из кузова для осмотра окрестностей. Водитель, заметив нас выглядывающих из кузова, специально останавливается, чтобы еще раз предупредить – дальше не высовываться. Делает он это характерным жестом, изображая, как поправляют фуражку военные, указывая при этом вперед на дорогу, чтобы мы поняли впереди – пост военных, и следующим жестом показывает движение ладонью поперёк горла, которое мы переводим как харакири-каюк. Больше мы не высовываемся и при остановке на проверочном пункте, где полицейские о чём-то спрашивают водителя, сидим без движений, максимально притаившись. Все обходится благополучно для нас и на этот раз.

После самосвала у нас было еще два переезда на небольшое расстояние на попутном пикапе, регистрация наших паспортов на КПП в Куди, за которую мы очень переживали, но пермиты почему-то не потребовались, и, наконец, к обеду второго дня автостопа нам удалось договориться за 200 юаней с одного пассажира подсесть в кабину грузовика, загруженного под завязку строительными материалами, который идет в сторону Али. Путешествовать автостопом оказалось утомительно из-за пустого и продолжительного ожидания на обочине, лучше заплатить за аренду джипа, чем так бездарно терять время на заброске. Может пройти полдня и весь день, пока удастся подсесть на попутный транспорт. Если бы у нас были пермиты для проезда в Тибет, мы арендовали машину в Али. Если когда-нибудь я снова соберусь повторять этот маршрут, то обязательно возьму с собой раскладной стульчик, чтобы было на чем сидеть во время томительного ожидания на пыльной обочине дорог. Фирменный красный рюкзак за это время превратился в совершенно невзрачный серый мешок. За два дня нам удалось проехать на попутных машинах всего 218 км из предстоящих 1018 км, это сильно нас обескураживало. Времени на подобные приключения у нас совсем не было. Визы мы оформили на месяц, а не на полгода. Правда, мы успокаивали себя тем, что время потрачено не зря, медленный набор высоты для нас идеальные условия к высотной адаптации, к тому же мы полностью погружены в настоящую повседневную жизнь китайцев и уйгуров, о чем может только мечтать любой этнограф. Позже, мы научились, сносно есть палочками, ложек все равно нигде не давали, и произносить названия распространенных блюд: «лагман» – вермишель с овощами и мясом и «мифань» – рис, обычно подаваемый с подобной же приправой.

С каждым новым днем мы постигали новые для нас правила жизни. Научились ночью находить ночлег в незнакомых деревнях, можно было без разрешения хозяев в темноте заселяться в гостевые комнаты придорожных гест-хаузов и ложиться спать, а расплатиться за ночлег с ними можно было утром. Первый раз, когда мы этого не знали, было смелым поступком войти глухой ночью в чужой, первый попавшийся пустой дом в спящем поселке, увидеть пустые нары в комнате и улечься на них спать в своих спальниках, как у себя дома. Ночью я проснулся, кто-то копошился в углу. На нарах рядом с нами два тибетца устраивались спать и усердно молились перед тханкой тибетского божества. Сквозь дремоту, при свете мерцающего пламени свечи я наблюдал за их непрерывными поклонами, каждый раз при поклонах неведомому для меня божеству их ладони характерно складывались лодочкой под подбородком, при этом доносилось невнятное бормотание молитвы. Фанатичное религиозное их рвение ошеломило меня, они не могли заснуть без прочтения традиционной молитвы перед сном. Их мир сильно отличался от моего, он был наполнен здравствующими богами и злобными духами, которых нужно было задабривать ежевечерней молитвой перед сном.

Не обошлось и без дорожных приключений. Из-за частых поломок и аварий грузовиков на горных дорогах иностранцам запрещается путешествовать автостопом, но никто не соблюдает этот запрет. На одном из перевалов на высоте 3600 м наш грузовик тоже попал в аварию. Встречный большегруз остановился после преодоления перевала на спуске, наш грузовик остановился на подъеме ниже него, водители вышли из кабин и отошли в сторону для разговора, и в этот момент большегруз без водителя самопроизвольно начал движение под горку. В этот момент я завязывал шнурки, сидя на переднем сиденье в кабине, когда увидел, катящийся с горы груженый грузовик и бегущего рядом с ним китайца, инстинктивно потянулся к ручке ручника, хотя и сидел в неподвижном грузовике. Удар в край кабины не был сильным, но пять часов в результате мы потеряли. Все обошлось незначительными повреждениями, повезло, что он вскоре врезался в нашу кабину, а не уехал в пропасть. Китайские водители не ругались, не спорили, может быть, они были знакомыми, достаточно сноровисто с помощью троса вытянули ушедший бампер на одной машине и выправили кабину другого грузовика, так, что даже стало возможным открывать боковую дверку. Потом пришлось по просьбе китайского водителя возвращаться в посёлок Куди, контрольный пункт, которого мы уже благополучно недавно уже прошли, чтобы переписать на ноутбук полицейских цифровые фотографии результата столкновения с наших фотоаппаратов. Наше повторное появление на КПП и суета, связанная с оформлением документов об аварии, к счастью для нас всё обошлось без повторной проверки наших документов.

На третий день пути нам крупно везет и мы, наконец, находим грузовик до самого Али. Правда в его кабине уже едут три китайца, плюс нас трое, вместе с водителем получается семь человек. В кабине нестерпимо тесно даже для китайцев, в итоге через некоторое время одного из китайских пассажиров пересаживают в кабину другого грузовика. За проезд в кабине этого грузовика мы платим еще по 400 юаней с каждого, так что в итоге дорога автостопом от Эчена до Али в 1080 км оказывается для нас в два раза дороже, чем на рейсовом автобусе и на трое суток длиннее.

Горная дорога проходит через ряд перевалов высотой под 5000 м, поочередно мы прошли перевалы с отметками 4940, 5110 и 5150 м. По этой дороге мы двигаемся днем и ночью. В свете фар виден ускользающий близкий край обрыва и чернеющая пропасть без дна, в кабине тесно, нас семь человек вместе с водителем и у меня на плече спит китаец, положив голову на моё плечо. Изредка ночью на коротких остановках мы выходим из кабины наружу. Идет снег с поземкой, на перевале вне кабины можно выстоять на пронизывающем ветру только считанные минуты. Ни звезд, ни луны, ни видимого пейзажа с белеющими вершинами, полная темнота, хлесткий ветер со снегом и пронизывающий холод. Для нас подъём на перевал высотой свыше пять тысяч метров происходит в первые в жизни, и мы прислушиваемся к частоте своего пульса, для китайцев – обыденная реальность. Высота, сидя в полудремоте в кабине машины, переносится нами легко, и перевалы мы практически не ощущаем. Для китайских водителей все эти перевалы настолько привычны, что машины идут всю ночь без остановок по сложной горной дороге, их даже не останавливает снежная пурга. Дорога с гравийным покрытием, но на ней часто встречается заметный гофр, по которому едешь как по стиральной доске. Китайские грузовики имеют длинную базу и более устойчивы на дорожном гофре, чем другие автомобили, но даже они переворачиваются. Один из подобных перевернутых груженых грузовиков мы видели той памятной ночью, когда в пургу ехали без остановки всю ночь по горной дороге. Больше всего меня поразила выносливость китайского водителя, который оставался за рулем грузовика на сложной для вождения горной дороге 24 часа без замены и остановок на отдых, и при этом у него даже не возникло намека на сонливость. Этот перегон показался мне просто бесконечным. Опасаясь, как бы случайно не заснул водитель за рулем, мы поочередно бодрствовали, оживлённо разговаривая с ним на русском языке, а он отвечал на тибетском. Так и ехали большую часть ночи, когда все другие пассажиры в кабине крепко спали. Нереальность непрерывного ночного переезда при свете фар по заснеженным тибетским перевалам рождало состояние неопределенной прострации между сном и явью.

Небольшое приключение глубокой ночью разогнало всю нашу сонливость. Водитель остановился и разбудил нас, потушил фары и объяснил жестами, что впереди нас ожидают люди в военных фуражках и нам надо обязательно лезть на самый верх фуры и прятаться. Так как все это происходило спросонья и в полной темноте, непонятно в каком месте, и понять полностью объяснения на китайском языке мы не могли, все это выглядело достаточно странным и подозрительным. Кузов грузовика был доверху на метра 3,5 в высоту загружен соломенными циновками, металлическими изделиями и коробками с различным товаром. Мы с трудом влезли наверх. Нас троих вместе с нашими рюкзаками долго укладывали под брезент, для этого предварительно ослабили все веревки, затем также долго ходили поверх брезента прямо по нам, старательно перемещая коробки и циновки, чтобы ничего не напоминало о нашем присутствии внутри кузова. Все происходящее было похоже на кадры из приключенческих фильмов, но происходило с нами взаправду, но, тем не менее, выглядело нереальным, как в кино. Мне почему-то стало казаться, что сейчас нас запакуют так, что мы станем совершенно беспомощными, и нам не будет хватать воздуха, а один из моих, рядом лежащих спутников, со знанием дела добавил, что китайские военные при досмотре машины наверняка будут тыкать штыками, как в сено, и проверять содержимое под брезентом, в каком-то историческом фильме он видел, что так всегда поступают солдаты. Наше неопределенное и двусмысленное положение, попробуй, в самом деле, в случае нашего обнаружения, объяснить китайским военным на русском языке, зачем мы ночью прятались под брезентом грузовика в запретной для иностранцев зоне, продолжалось минут тридцать. За это время мы порядочно натряслись, на нас упало что-то тяжелое из числа не аккуратно закрепленных перевозимых сверху нас предметов, затем мы остановились, и кто-то, в самом деле, что-то спрашивал у водителя. Через некоторое время после этого мы остановились еще раз и нас благополучно высвободили из-под брезента и разрешили вернуться обратно в кабину грузовика.

В Али мы прибыли на рассвете около 6 утра, снова, соблюдая конспирацию, водитель остановился, не доезжая шлагбаума перед городом примерно 300 метров, и показал жестами, что все – мы приехали. Так же жестами мы сердечно поблагодарили его. В самый последний момент прощания мне в голову пришла светлая утренняя мысль, почему бы, его не попросить, вызвать к нам сюда такси, не идти же в незнакомый город пешком! Как не странно китаец понял мою мысль и утвердительно кивнул головой. Грузовик ушел, а мы не до конца уверенные, что он все правильно понял, взвалили на себя рюкзаки и пошли по дороге к спящему контрольно-пропускному пункту перед городом. Не успели мы дойти до шлагбаума, как из города к нам приехало такси, водитель сдержал свое обещание и вызвал его по сотовому телефону.

Али расположено на высоте 4100 м и является въездными воротами в Западный Тибет. Офицеры PSB буквально отлавливают всех иностранцев, останавливающих на ночлег в гостиницах – первыми, кто нас разбудил в номере, раньше будильника были люди в форме. Нас выручают фотографии их начальника Тензи Пьянцо с детьми, сделанные в доме их руководителя в прошлогодний приезд моими иркутскими знакомыми. Служба PSB не работает в субботу и воскресенье, а мы приехали накануне длинных майских праздников, когда уже все начали отдыхать. Найти сразу Тензи Пьянцо, нам не удается, но его фотографии нам явно помогают и к нам относятся благосклонно. Самое главное для нас получить пермит в Кьюнглунг (китайцы произносят его как Чуньлунь). Накануне, при разговоре с профессиональным проводником альпинистов Джимом Ванг Та, уроженцем Нгари, всплыла тревожная новость, что Кьюнглунг закрыт в этом году военными для посещений. Тоже самое нам повторяют в PSB. Снова и снова я показываю фотографии Кьюнглунга, и обещаю, что мы не будем сплавляться вниз по течению в запретную зону. У нас нет с собой никаких плавсредств. Почему-то этот момент особенно тревожит офицеров, тема оказывается закрытой, когда одна из моих привезенных фотографий о сплаве немцев на катамаране по каньону Сатледжа не переходит в качестве подарка любопытствующим военным. Наконец, формулировка запрета изменяется: «Проезд в Кьюнглунг закрыт из Занды вдоль Сатледжа, но со стороны Менси для нас будет разрешен». Не знаю, как, но нам удалось договориться о посещении Кьюнглунга со стороны Менси. Продолжительные объяснения и уговоры с демонстрацией фотографий пещерных городов, которые мы хотели посетить, и даже визит вежливости в дом начальника PSB с небольшими подарками, затянулись до конца дня. Только ближе к окончанию рабочего дня офицеры наконец приняли решение оштрафовать нас и выдать разрешение для посещения Кьюнглунга. При получении пермита мы заполняем пять различных листов, все написанное офицерами PSB китайским иероглифами нас просят заверить отпечатком указательного пальца. На одном листе я оставляю шесть красных отпечатков своего указательного пальца, на долгую память о своем пребывании здесь в надежных китайских архивах. Получив вожделенную серую корочку пермита с разрешением на посещение Гуге и Кьюнглунга, я намериваюсь сфотографироваться с ним на фоне здания управления, но это мне на всякий случай также запрещают сделать, и приходится ждать, когда офицер PSB нас покинет, чтобы сделать памятный снимок.

История с пермитами уходит в глубокое прошлое, когда Тибет был закрытым для посещений иностранцами, и для путешествия по стране требовалось специальное персональное разрешение далай-ламы для каждого иностранца. Времена изменились, далай-ламы уже нет в Лхасе, Тибет стал китайским и открытым для туризма, но требование иметь пропуск сохранилось. Это – как пережиток прошлого, похоже, эти пропуска для иностранцев просто забыли отменить. Разработанная в прошлом система с пермитами выгодна для всех, и тем государственным структурам, которые взимают деньги за официальное оформление пропусков, и обычным китайцам, которые продают вам билеты на рейсовые автобусы значительно дороже, если на руках у вас нет пермита. О том, что это такое, и где это можно получить, в различных путеводителях написано по-разному. Рекомендуется иметь отдельный пропуск для въезда в Тибет, отдельно на маршрут по Тибету, отдельно – персональный и отдельно – групповой. Чтобы запутать все еще больше, китайские военные периодически закрывают для иностранцев то одно направление, то другое. Стоимость оформления пермита на один и тот же маршрут везде разная и колеблется от 50 до 500 юаней. Оформление пермита для заезда в Тибет из Чэнду, встреченному нами позже около Кайласа москвичу обошлось в 500 юаней, для команды российских альпинистов, оформлявших пермиты заранее в России в 800 юаней. Требования к его оформлению также различны. В Урумчи официальные лица PSB заверили нас, что индивидуально въехать в Тибет с той визой, которая стоит у нас в паспорте, мы не имеем права. Оформить, групповой пропуск можно только через туристическое агентство, однако через некоторое время, когда мы добрались до Али, те же самые наши визы оказались вполне действительными и нам без проблем выписали индивидуальные пермиты по 50 юаней без какого-либо содействия китайского туристического агентства. Интересно отметить, что мы въехали в Тибет через Али по Синьцзян-Тибетской дороге через несколько блокпостов, по которой ехать без пермита иностранцам запрещено. Парадоксально, что, проехав по ней без пермита в Али, мы просто заплатили штраф в 300 юаней, и это стало значительно дешевле оформления пермита заранее. Одним словом, это такая китайская головоломка, которую не стоит пытаться понять, а следует принять как неизбежные дополнительные затраты на поездку. Почему с пермитами все так запутанно и сложно, мы так и не поняли, но это значительно добавило пикантных приключений в нашем путешествии. Я даже представить себе не мог, что, заплатив за въездную визу в Китай $220, дающую право на достойное путешествие по всей стране, буду ночью прятаться со своими спутниками, редакторами уважаемых московских издательств, под брезентом грузовой машины для того, чтобы добраться до Али и свободно выписать там пропуск для проезда по этой же самой дороге! Просто чушь какая-то! А прятаться нам пришлось дважды. Первый раз в кузове пустого самосвала. Второй раз, когда мы ехали под брезентом наверху фуры грузовика. Зато, как теперь приятно об этом вспоминать, приключения как в кино, достойные самого Индианы Джонса.

Согласно правилам Тибетского туристического бюро, иностранцы, направляющиеся в Тибет, независимо от количества человек, должны путешествовать организованной и плановой группой. Иностранцам не разрешается совершать самостоятельные туры или туры на автомобиле по Тибету с китайцами, но иностранцы могут поехать в Тибет с китайцами в групповом туре через тибетские туристические агентства. Это связано с тем, что согласно правилам Национальной администрации туризма иностранцы, въезжающие в Тибет, должны путешествовать организованной и запланированной группой. Они не могут путешествовать самостоятельно и должны сопровождаться гидом на протяжении всего путешествия. Все иностранные туристы, чей маршрут путешествия по Тибету включает приграничные районы Тибета, должны подать заявление на получение разрешения на посещение военной зоны.

Пермиты у нас все-таки несколько раз проверяли. Причем ни на КПП на дорогах, где было достаточно одного паспорта с китайской визой, а какие-то штатские в поле, возможно, это даже были не официальные уполномоченные лица, а предприимчивые китайцы, надеющиеся сдернуть с иностранцев штраф. Пермит не был нужен ни на коре Кайласа, ни при посещении Гуге. Он вообще не был нужен никому кроме офицеров PSB. Почему нельзя эти пропуска получать цивилизованно так и осталось для нас загадкой. Правила посещения Тибета лучше изучить заранее перед поездкой, чтобы избежать проблем на контрольно-пропускных пунктах.

ПОПЫТКА ПРОБИТЬСЯ ЧЕРЕЗ СНЕЖНЫЙ ПЕРЕВАЛ В ГУГЕ

От Али до Менси всего 180 км, но ехать в 2006 году надо было по гравийной дороге с сильным гофром около пяти часов. Главное не скорость, а насколько надежна машина, чтобы не сломалась в пути. Практически на всех арендуемых нами машинах не работают спидометры, поэтому пройденные расстояния за день мы не знаем. Ездить на попутных машинах нам порядком надоело. Слишком долго их приходится ожидать. Попытки арендовать джип на несколько дней осложняются майскими праздничными выходными. Никто уже не работает и невозможно найти нужных людей. После длительных поисков мы, наконец, находим китайца с Land Cruiser. Как мы договаривались о маршруте и стоимости аренды без знания китайского языка – это кино: в ход шли фотографии мест, куда нам надо попасть, нарисованные картинки, выразительная пантомима, шоколадные конфеты, демонстрация фотоаппаратов и улыбки, в итоге за $600 на три дня мы договорились об аренде. С шофером нам повезло, он оказался интеллигентным китайцем и опытным водителем, так как он упорно не называл своего имени, мы сами назвали его привычным для нас именем Ван, на которое он стал откликаться. Так мы с ним, называя его этим новым для него именем три дня и проездили. Наиболее интересным моментом стала попытка пересечь заснеженный перевал в Гуге по малонаезженной грунтовой дороге. Дорога имела слабый накат, меня даже удивило это в начале пути, но затем привычка из Гобийских экспедиций искать места проезда через препятствия, ручьи и в обход наледей увлекла – предстояло пройти по настоящей горной тибетской дороге с трудностями. С китайцем Ваном мы быстро нашли общий язык. В сложных местах я выскакивал из машины, пробегал вперед и жестами помогал правильно направить машину в обход камней и оврагов. Около часа мы поднимались по сужающейся долине в горы, несколько раз буксовали в снегу и чем выше мы поднимались, тем более сложной становилась дорога и возможность проезда по ней. На дороге не было отпечатков шин, а снега становилось все больше.

Судя по всему, после зимы мы были на ней первыми. Закончилось все неожиданным снежным тупиком на достаточно крутом склоне, где не было возможности даже развернуться. Заметённая снегом колея дороги еще не оттаяла после зимы, хотя на склоне горы выше и ниже от дороги снег уже сошел. Водитель попытался пробить колею в наддувах снега, но место было небезопасным – слишком узкая дорога на крутом 45-градусном склоне, где машина могла легко соскользнуть. Прокопать проезд для машины в снегу до самого перевала, которого ещё даже не было видно, было нереально. Нам пришлось отступить и ехать в дальний объезд по дорогам, где снега уже не было. Конечной целью были руины королевства Гуге. В средневековом тексте Хайдара, на которого я уже ссылался, сообщается, что «Гуге имеет двести крепостей и деревень, протяженность его составляет три дня пути, и везде в Гуге имеется золото. В любом месте, если покопать и высыпать землю на подстилку, обнаружится золото. Самый маленький размер его бывает с чечевицу или с маш, а иногда оно встречается большой величины, с печень барана»[1]. Об огромных муравьях, с помощью которых здесь добывали золото дарды, так называет местных жителей Геродот, сообщается также в его «Истории». Позже ученые пришли к мнению, что речь идет о крупных сусликах, выбрасывающих из нор на поверхность золотоносный песок, который оставалось только собрать местному населению. Золотых слитков под ногами, похоже, здесь уже не осталось, а вот пещер и руин монастырей до сих пор предостаточно.

Суточный пробег в этот день составил 380 км, из них 111 км по горам, после сворота с основной дороги Али – Дарчен. Многие вершины гор вокруг еще были покрыты снегом. Дорога идет достаточно высоко, на высоте около 5000 м. В одном из мест путь нам перегораживает большая наледь. Приходится всем пассажирам вылезать из машины, а водитель, разогнавшись, прорубает колёсами это месиво льда, снега и воды. Решительные действия нашего китайского водителя увенчались успехом, хотя через эту наледь не смог пробиться грузовик с цепями на колесах, безнадежно застрявший, он стоял посередине наледи. Дальше дорога начала спускаться в лёссовую долину, появляется много пыли, как в песках Гоби. Навстречу нам попадается пять машин с туристами, все Land Cruiser 80, похоже это самый распространенный транспорт для туристов. Их отличительной чертой является фирменный «тойотовский» значок на капоте и обязательный матерчатый амулет, в виде желтого колеса сансары, в кабине, подвешен к зеркалу заднего обзора. На нашем Land Cruiser на левом заднем колесе не хватает двух болтов, колесо периодически надо проверять на затяжку, чтобы не потерять его по дороге и к вечеру появился неприятный скрип и скрежет – следствие ям и форсирования наледи. Сразу по приезду в Занду Ван уезжает ремонтироваться. В Занде мест, в первых двух гостиницах, куда мы обратились, не оказалось, это не удивительно, столица древнего Гуге – Цапаранг находится в 20 км и это одно из самых посещаемых туристами мест в Западном Тибете.

            На следующее утро я встаю рано и иду к обрыву над Сатледжом наблюдать восход. На высоком берегу я оказываюсь не один, на рассвете появляются тибетцы с молитвенными трещотками, напевая мантры, они привычно совершают обход древних чортенов. Все происходит по древним правилам, как и в старые времена, как будто время здесь остановилось. Религиозность тибетцев настолько велика, что и сейчас можно наблюдать как они отмеряют путь к святыням, расстилаясь в полный рост. В утесах, вершины, которые золотит восходящее утреннее солнце, чернеют многочисленные входные отверстия пещер. Внизу широко разветвляются протоки Сатледжа, над её долиной возвышаются стеной непрерывные глиняные утесы.

Лёссовые глины занимают здесь колоссальную площадь в несколько сотен квадратных километров, образуя местами уникальные природные формы рельефа в виде глиняных столбов, изваяний, извилистых лабиринтов и каньонов. Высота этих отложений превышает 450–500 м. спрессованные отложения песчаника, глины и гальки, образовались в четвертичный период на основе донных отложений рек и озер. За миллионы лет вода преобразила эти отложения до неузнаваемости, прорезав в них глубокие каньоны и изваяв сказочные утёсы. Для пейзажной фотографии рельеф действительно замечательный, чудеса природы проявляются здесь самым причудливым образом. Жаль, только что цвет серый, в Монголии, в Заалтайской Гоби встречаются подобные обнажения, именуемыми монголами – цав, меньшего масштаба, но ярко-бурого цвета и смотрятся они эффектнее. Вообще серый цвет свойственен Тибету – пыли здесь больше, чем в монгольской Гоби. Природный пейзаж в Тибете украшают буддийские храмы, священные ступы на вершинах холмов и вырубленные в отвесных утесах многочисленные пещерные поселения. В ряде пещер сохранились цветные фрески с настенной буддийской живописью.

Западное тибетское королевство Гуге располагается на высоте в среднем 3570 м и образовалось в 866 г[2]. Правители Гуге были любителями роскоши и страстными покровителями искусств, они строили обширные храмовые комплексы, богато украшенные живописными фресками, буддийскими скульптурами, художественной резьбой по дереву. Приглашённые сюда кашмирские художники и ремесленники создали множество шедевров в течение пяти столетий процветания королевства. Кашмирская художественная школа IX века (школа Авантипура) оказала мощное воздействие на искусство Гуге (X–XI века). Многие из работ этих мастеров не пережили Китайскую культурную революцию, по оценке искусствоведов в Цапаранге и Тхолинге сохранилась лишь десятая часть былого великолепия, в основном это отдельные крупномасштабные фрески. О потерянных шедеврах можно судить на примере сохранившихся до наших дней образцов искусства в монастырях королевства Гуге – в знаменитых монастырях Того и Арчи в долине Спити в индийских Гималаях, которых не затронула волна разрушений Великой пролетарской культурной революции Мао Цзэдуна. Средневековое королевство Гуге располагалась на гималайской земле, которая в настоящее время поделена между Китаем, Индией и Пакистаном, ранее все эти земли были единым культурным пространством высокогорного участка Азии.

            В королевстве Гуге было основано более 100 буддийских монастырей. Его столицей был Цапаранг – ныне огромный комплекс развалин величественных некогда построек. Он пережил период расцвета в IX веке и был полностью заброшен в XVII веке. Когда сюда впервые в 1933 году прибыл европейский учёный – итальянец Дж. Туччи, от некогда процветающего города осталось всего несколько жителей. Пастух, который являлся хранителем заброшенных храмов, и жил со своей женой и ребенком в пещере, а также монах из монастыря Тхолинг, проживающий в восемнадцати километрах восточнее, который отвечал за единственный храм в Цапаранге, все еще используемый для буддийской практики.

Цапаранг был основан в стратегически важном районе на перекрёстке оживлённого Шелкового пути и контролировал торговлю пряностями, золотом и шелками между Индией, Китаем и Средней Азией, что способствовало его процветанию и славе. Подробное описание развалин городища Гуге, которое является самым крупным сооружением в Западном Тибете, включено во все путеводители по Тибету. Они относятся к памятникам, числящихся в первой группе охраняемых культурно-исторических памятников государственной категории Китая. Это историческое место в Нгари популярно среди туристов. Взглянуть на эти, ставшие всемирно известными руины главного пещерного города Гуге хотелось и нам.

Ближайший аэропорт находится в Али, на расстоянии дня езды по пыльным дорогам на автомобиле, а до Лхасы ещё дальше – 1450 км (два – три дня пути). Много фотографий этой главной цитадели, некогда процветающего средневекового королевства Гуге, можно увидеть в фотоотчётах путешественников, однако далеко не все из побывавших здесь видели подлинную жемчужину этого места – цветные фрески Марпо Лхакханг (Красный Храм) и Карпо Лхакханг (Белый Храм), которые запрещается фотографировать, чтобы просто посмотреть на них нужно добиться особой благосклонности смотрителя и заплатить ему приличную сумму денег. Нам повезло, мы были в начале туристического сезона, вероятно, одними из первых посетителей после долгой зимней изоляции, так как смотритель за символическое пожертвование открыл для нас храмы с фресками.

В 1932–1933 гг. итальянский тибетолог Джузеппе Туччи посетил Западный Тибет и опубликовал фотографии храмов Гуге. В 1948 году лама Анагарика Говинда, немецкий буддийский монах, приехал в Цапаранг и Тхолинг со своей женой Ли Готамой, которая сделала много фотографий. Благодаря опубликованным книгам Туччи^[3] и Говинды мир впервые узнал, как выглядели храмы до разрушения их маоистами в 1967 году. После визита Говинды в 1948 году западные ученые не смогли посетить Цапаранг в течение нескольких десятилетий по политическим причинам.

Увидеть эти малоизвестные на Западе сохранившиеся буддийские фрески теперь можно в великолепном альбоме^[4] фотографа и историка искусств Питер ван Хама «Гуге – Золотые века: Западно-Тибетские шедевры» (2016 г., 531 фотография), который получил доступ внутрь храмовых помещений монастырей, многие из которых более недоступны для фотографов, и впервые открыл зрителям искусство богатого художественного и культурного наследия средневекового королевства Гуге, систематизировал их и детально задокументировал. Многие из лучших фресок созданы по оценкам Питера ван Хама в XI–XII вв. и отражают влияние кашмирских мастеров, хотя есть и более поздние шедевры XV–XVI вв. (так называемый Второй золотой век). Текст в этом альбоме помогает идентифицировать на фресках многих Будд, богов, богинь и демонов, отмечая иконографические циклы, к которым они принадлежат, и эволюцию художественных стилей. Без подобной справочной информации искусствоведов разобраться в глубоком символизме и канонах буддийской живописи на фресках Тхолинга и Цапаранга случайному зрителю чрезвычайно трудно. Существует правда одна проблема, приобрести эту книгу российскому читателю, также трудно, как физически добраться до высокогорья в Гуге, мне это с первой попытки сделать не удалось.

Цапаранг находится в местечке Чжабужан уезда Занды, на 300-метровом холме на берегу реки Сатледж. Дворец построен на самом верху утеса и защищен кирпичными стенами, с трёх сторон которого расположены отвесные скалы, что придает ему неприступный вид мощной цитадели. Наверх к нему ведет каменная лестница со ступенями и три протяжённых подземных тоннеля с высокими потолками, по одному из них могли подниматься наверх на лошадях члены царской семьи. У основания утеса располагаются древние чортены, а вокруг множество пещер.

            Из путеводителя^[5] по Тибету, выпушенного в Китае на русском языке: «В Цапаранге огромное число монастырей, дворцов и часовен было выстроено на одном утесе высотой около 300 м и соединены между собой подземными туннелями и навесными мостами. По сохранившимся остаткам дворцовых строений можно судить о том, насколько высоким был уровень цивилизации Гуге. Согласно статистике комплексного исследования 1985 года, оставшиеся руины занимают площадь около 720 000 квадратных метров. Здесь документировано 1416 исторических архитектурных объектов, включая 879 пещерных жилищ, 445 руин домов и дворцов, 58 крепостных бастионов, 28 буддийских пагод или разрушенных оснований пагод, и четыре потайных коридора, которые ведут во всех направлениях внутри архитектурной группы. Несколько сот помещений расположены этажами, которые один за другим тесно примыкают друг к другу. Значительная часть дворцовых помещений представляет собой пещеры со сводчатыми потолками. Различают зимние и летние пещеры. По углам окружной стены построены угловые башни. Сохранились также Алтарный павильон, зал для приношений, зал для чтения священных текстов, Красный Храм и Белый Храм, монастырь Лунхой, павильон Джома, стена, сложенная из камней «мани», покрытая резными рисунками. Внутри и вне городища было обнаружено большое количество злаковых растений, орудий труда, одежды и украшений, военных доспехов, лат, щитов, стрел и т.п. Все предметы сохранились хорошо, очевидно благодаря сухому климату и разреженному воздуху». Все это представляет огромный интерес, также потому, что руины сохранили великолепные образцы раннего буддистского искусства. Информацию из путеводителя дополняют исследования тибетского проф. Церинга Гьялпо, который установил, что город снабжался водой по 20 км акведуку от Сатледжа и 80 км акведуку от священной горы, расположенной южнее города. В толще горы под замком он обнаружил просторные пещеры-кладовые под годовой запас продовольствия и разветвлённый потайной подземный ход с тремя выходами, ведущий от замка наверху вниз в долину Сатледжа. Его комментарий об истории последнего короля Гуге и разрушении столицы Цапаранга можно услышать в выпущенном в 2006 году компаниями Discovery Networks и France 5 фильме: «Гуге. Затерянное королевство Тибета».

Фресковая живопись Гуге по мнению специалистов вполне может соперничать с фресками Дуньхуана. Насыщенные краски художественных рисунков, несмотря на почтенный возраст, хорошо сохранились и поражают свежестью. Искусствоведы считают, что во время второго золотого века Гуге, когда формальное и стилистическое направление искусства Гуге стало характеризоваться сочетанием кашмирских традиций, непальских и китайских влияний, уровень художественного мастерства стал настолько высоким, что эти живописные работы были отнесены к отдельной художественной школе Гуге. Они являются одними из самых красивых работ, когда-либо созданных в этом регионе мира. В знаменитых Красном и Белом храмах Цапаранга можно увидеть образы Шакьямуни по буддийским канонам, а также жанровые рисунки царей с жёнами и простых жителей Гуге, созданные лучшими мастерами того времени. Эти фрески выделяются от других художественных стилей буддийской стенописи колоритом цветов, композицией и художественным стилем древних мастеров, которые смогли создать чудесные живописные образы. Белый храм Цапаранга (Лхакханг Карпо) – это большой зал 19 на 17 м, построенный примерно в 1540 г., в котором хранятся самые старые картины в Цапаранге. В храме находились 22 позолоченных статуи в натуральную величину. Пара статуй уже была повреждена до прибытия Туччи в 1933 году, а остальные были уничтожены или повреждены китайцами во время культурной революции. Содержание фресок в павильоне Хуфадян, который расположен на вершине горы, посвящено главным образом откровенным тантрическим сценам мистического союза мужчины и женщины. Центральная большая статуя, ранее установленная здесь в проёме, была уничтожена. Сохранились лишь фрагменты синей росписи на стене вокруг этого проёма. В нижней части фресок изображены мучения обитателей ада. По бокам изображены более десятка небесных дев, образы которых индивидуальны и не повторяются ни на одном рисунке.

Неподалёку от поселка Занда расположен монастырь Тхолинг. Он был основан в 996 году монахом Ринченом Зангпо, который под покровительством короля Гуге Йеше О (Yeshe O), провел семнадцать лет в Индии, изучая буддизм. После возвращения Ринчена Зангпо в Тибет, он стал одним из известнейших переводчиков санскритских текстов на тибетский, одной из ключевых фигур в истории распространения буддизма на территории плато. Во многом благодаря его усилиям в Тибет прибыл знаменитый ученый из Бенгала Атиша, который провел в Тхолинге три года, прежде чем отправился в Центральный Тибет. В этом монастыре в период его расцвета проживало свыше 800 монахов, и он являлся главным религиозным центром эпохи тибетского буддизма. Посетив в 1933 г. Тхолинг, главный монастырь в этом районе, Дж. Туччи сообщил, что в монастыре было всего 30 монахов, из которых только один умел читать и писать.

По одной из исторических версий, главной причиной, вызвавшей гибель царства Гуге, стала борьба за власть между двумя братьями из царской семьи. В хрониках говорится о том, что в 1635 г. войска правителя Ладакха вторглись в Гуге, осадили Цапаранг и после месяца осады царь Чадакма и его семья были взяты в плен и обезглавлены, царский дворец разрушен, почти все жители были вырезаны. Обнаруженная в конце 50-х годов прошлого столетия пещера с сотнями обезглавленных людей получила название Пещера Мёртвых, и предположительно может содержать останки последней королевской семьи правителей Гуге. Так бесславно закончилась история царства Гуге.

                     По тропе отсюда идти пешком вдоль Сатледжа до руин Кьюнглунга 8–9 дней пути. На машине в объезд закрытой военными территории нам потребовалось два дня пути. В Мэнси мы меняем машину. Вместо, арендованного в Али Land Cruiser ($200 в день) дальше нас повезет местный водитель на своем стареньком китайском джипе – за $50. В Мэнси, когда мы обедали, появляется патрульная полицейская машина и полицейский не упускает случая проверить наши пермиты. Разрешения у нас в порядке – можем ехать дальше.

От Менси до Кьюнглунга – 25 км, от Менси до Дарчена у подножия Кайласа – 68 км, от Менси до горячих источников Тиртхапури – 8 км. Без машины здесь не обойтись. Land Cruiser, который мы арендовали в Али пришлось отпустить неделю назад и сейчас нам снова позарез нужна машина. В английском путеводителе по Тибету из серии Lonly Planet написано, что арендовать джип можно в Менси в первом гест-хаузе слева на въезде от дороги, правда, непонятно с какой стороны въезжал в поселок автор и где искать хозяина этого гест-хауза. Поселок небольшой, и мы методично обходим все дворы. В наличие только два потенциальных джипа для аренды, причем один можно сразу списать, он стоит без колес на чурках, наверное, с зимы. С хозяином второго быстро договариваемся об найме его машины. Это китайский джип, как оказывается он без бензина и как обычно с неработающим спидометром. Бензин скоро находится в соседнем дворе, причем сначала его носят в обычном чайнике из одного двора в другой и методично переливают в бак машины, затем все-таки прикатывают бочку и переливают бензин в горловину бака с помощью шланга.

Дорог в Тибете не так много. По сравнению со степной Монголией, где путешествовать на автомобиле можно в любом направлении даже без автомобильной колеи, на Тибетском плато автомобильное передвижение вне дорог по полному бездорожью возможно только в редких случаях. После дождей реки сильно размывают дороги, и вода с гор приносит в долины большие валуны. Искать проезд среди этого катастрофического селя и нагромождения камней на выносах рек неблагодарное занятие, в большинстве случаев ехать без дороги невозможно. Единственная основная дорога проходит от Лхасы на запад через весь Тибет, от нее ответвляются дороги к горным поселениям, воинским частям и к буддийским монастырям. Дорожных указателей нет и попасть на нужный сворот без проводника трудно. Большинство дорог гравийные с частым ярко выраженным неприятным гофром и гарантированными густыми клубами пыли. Машин по дороге за день проходит не так много, поймать попутку бывает нелегко, поэтому тибетские грузовики, часто представляют экзотическое зрелище – полный кузов людей в марлевых повязках, защищающих людей от пыли. Мы также вынуждены закрываться от пыли марлевыми повязками с утра до вечера и дополнительно смягчаем ноздри носа кедровым маслом.

Самым неприятным ощущением на тибетских дорогах становится постоянная вибрация и тряска на гофре. Медленно ехать неприятно, быстро – опасно. Наш китайский водитель, привычно гонит не слишком сдерживая скорость на участках гофрированной дороги, но даже ему часто здесь проезжающему, не удается удержать машину на одном из поворотов и нас начинает сильно бросать из стороны в сторону. Все заканчивается мгновенным выносом машины в неглубокий кювет, и наш джип замирает с большим неестественным креном. Хорошо, что наша машина не легла набок, неделей раньше мы наблюдали перевернувшийся груженый грузовик на дороге с меньшим гофром.

Вдоль дорог очень мало источников воды, а в реках вода мутная, коричневого цвета. Пополнять запас воды можно только в поселковых магазинах, в которых стоимость бутылки воды в два раза выше, чем на равнине. Продолжительные перегоны по пыльным дорогам утомляют. Это только на картинках тибетские горы ослепительно сверкают снежниками на вершинах. Большую часть дня за окном автомобиля мы наблюдаем голую каменистую высокогорную пустыню с неприветливым пейзажем и невысокими черными горами. Тибетцы издревле делят горы на белые, со снежными вершинами, и черные, без снежных вершин. Близкие вершины кажутся не высокими, они возвышаются над плато всего на 500–1000 м. Горы кажутся наблюдателю вполне доступными, и только когда взглянешь на высотомер, поражаешься незаметно набранной высоте над уровнем моря, иногда она бывает свыше 5400 м. Наиболее знаменитые вершины выделяются своей необычной формой и неоспоримым величием над окружающей местностью. О таких вершинах слагаются мифы и повествуют тибетские предания. В представлении местного населения вершины всегда олицетворяли могучие природные силы и связь с небесным миром. Горные вершины – обители Богов, в мифологии горных народов, нередко представляются божествами и предками народа, защищающими и охраняющими их земли. Божества гор призываются в свидетели при клятвах, вершины становятся объектами поклонения в религиозных культах, а пещеры в горах – местом медитаций и духовных практик для многих поколений.

У подножия Кайласа мы задерживаемся на два дня, чтобы сходить на внешнюю кору. Поселок Дарчен расположен на высоте около 4600 м вблизи подножия Кайласа, и превратился в процветающий туристический центр, в котором много кафе для туристов. В Дарчене около гостиницы стоят 13 Land Cruiser – это самый распространенный автомобиль для перевозки туристов. Обычная стоимость его аренды в сутки составляет $150–200. К Кайласу приехало много соотечественников. По дороге мы встретили команду томских альпинистов из 8 человек под руководством Новицкого Олега на двух арендованных Land Cruiser. Их цель – восхождение на Мандхату. Покорять эту вершину уже пыталось 12 экспедиций, шесть из них были успешными. Россияне пытались штурмовать ее только однажды в 2004 г. (экспедиция под руководством Сельвачева), но они прервали восхождение, не достигнув вершины. Первое покорение вершины состоялось в 1985 г. Уже по возвращению, через месяц, приходит информация, что команда томских альпинистов в 2006 г. успешно покорила вершину.

[1] Мирза Мухаммад Хайдар «ТА'РИХ-И РАШИДИ». Книга 2, гл.89. Описание положения, гор и пещер Тибета, верований и [религиозных] толков [тибетцев].

[2] Подробнее (доступна на китайских сайтах): Книга Чжан Цзяньлинь «Старый замок в пустоши: исследование древнего города королевства Гуге в Тибете» (Sichuan Education Press, 1996) представляет собой специальную книгу по археологии руин Гуге.

[3] Джузеппе Туччи: Храмы Западного Тибета и их художественный символизм, 1935 г.

[4] Peter Yan Ham. Guge – ages of gold – the west-tibetan masterpieces. Мюнхен, 2016 г.

[5] Путеводитель по Тибету Китая. Аль Чайдань. China Intercontinental Press, 2003 г.