ПЕРЕХОД КАППЕЛЕВЦЕВ ПО ЛЬДУ ЧЕРЕЗ БАЙКАЛ. ВЕЛИКИЙ СИБИРСКИЙ ЛЕДЯНОЙ ПОХОД

Текст и фото Сергей Волков

ПЕРЕХОД КАППЕЛЕВЦЕВ ПО ЛЬДУ ЧЕРЕЗ БАЙКАЛ. ВЕЛИКИЙ СИБИРСКИЙ ЛЕДЯНОЙ ПОХОД

В историю Гражданской войны в Сибири немеркнущей славой вошёл беспрецедентный по мужеству и стойкости духа военный конно-пеший переход русских войск под командованием генерала В.О. Каппеля с непрерывными боями, в тяжелейших зимних условиях таёжного бездорожья и глубокого снега, сильных 30-градусных морозов, голода, эпидемии тифа, транспортировки многочисленных раненых и больных, продолжительностью 3,5 месяца и протяжённостью свыше 4000 км. Читая воспоминания участников этого перехода, невольно проникаешься уважением и восхищением их силе духа – «отстоять честь Великого народа». Об этом есть слова в их грозной песне «Марш Сибирских Стрелков» (рекомендую дальше читать под звуки этого марша):

Марш сибирских стрелков

YouTube

Из тайги, тайги дремучей,
От Амура, от реки,
Молчаливой, грозной тучей
Шли на бой сибиряки.

Их сурово воспитала
Мать суровая тайга,
Бури грозные Байкала
И сибирские снега.

… Знай, Сибирь: в лихие годы
В память славной старины
Честь Великого народа
Отстоят твои сыны.

В октябре 1919 г. началось отступление Русской армии Восточного фронта адмирала Колчака с реки Тобол. После оставления Омска 14 ноября 1919 г. последовало её безостановочное отступление из Западной Сибири в Забайкалье. Чехословацкие легионеры, захватившие железнодорожную дорогу, не позволили отступающей Русской армии, воспользоваться для эвакуации вагонами в своей собственной стране. Они опубликовали меморандум командования и политического руководства Чехословацкого корпуса, в котором говорилось, что чехи впредь будут организовывать лишь эвакуацию собственных эшелонов, и пока не закончат её, не пропустят на восток ни один русский эшелон.

В результате Сибирская армия не смогла воспользоваться железной дорогой и была вынуждена начать пешее отступление. Этот неимоверно изнуряющий зимний поход через всю Сибирь с берегов Иртыша за Байкал, с конно-пешим переходом на финишном участке по льду через Байкал завершился 14 марта 1920 г. и вошёл в историю под названием Великий Сибирский Ледяной поход. Для всех участников, продемонстрировавших несгибаемый русский дух и совершивших этот беспримерный поход, именуемым в воспоминаниях – прорывом к жизни от смерти, был учреждён 11 февраля 1920 г. «Знак Отличия Военного Ордена за Великий Сибирский поход». Знак отличия представляет собой изготовленный из серебра терновый венец, пересечённый золотым мечом рукоятью вниз. При острой нехватке продовольствия и патронов, ведя непрерывные бои с красными партизанами, отступающая армия пешком и на конях прошла через всю Сибирь, затем по льду пересекла Байкал и через четыре месяца похода достигла Читы. Из 100–150­тысячной отступающей армии Колчака за Байкал пробились 25–30 тыс. человек, из которых 11 тыс. было больных и раненых. Условия отступления были тяжелейшими – каппелевцы ехали верхом на измученных долгим переходом лошадях и передвигались по 2–3 человека в каждых санях, при этом везли с собой большое количество больных и раненых. Вся обременительная военная амуниция и тяжёлые пушки были оставлены по дороге, ехали в санях с одними ружьями, без какого­либо груза.

Генерал-лейтенант Генерального штаба, помощник главнокомандующего по хозяйственной части в конце октября 1919 г. Филатьев вспоминает: «Мужики, ехавшие на санях по два–три человека, хотя и имели при себе винтовки, но пользоваться ими готовы были, не вылезая из саней. Покинуть сани никто не хотел ни при каких обстоятельствах – каждый знал, что сойдешь – дожидаться не станут и бросят на произвол. Такова была психология «едущих»[1].

Отступление после Красноярска было решено вести несколькими колоннами ввиду трудностей снабжения такой большой массы войск. Колонна под командованием генерала Константина Сахарова шла вдоль Сибирского тракта и железной дороги, а колонна Каппеля направилась на север по Енисею ниже Красноярска, затем по реке Кан до Канска, с целью выйти на железную дорогу у Канска и там соединиться с колонной Сахарова. Самым тяжёлым испытанием для отступающей армии стал 36­часовой переход при 40­градусном морозе без дорог по заснеженному льду реки Кан. Этот путь длиной 105 километров по таежной порожистой реке на протяжении 90 километров не имел никаких жилищ, кроме нескольких охотничьих избушек. Как пишет в воспоминаниях генерал-лейтенант Филатьев: «Получился небывалый в военной истории 110-вёрстный переход по льду реки, куда зимою ни ворон не залетает, ни волк не забегает, кругом сплошная непроходимая тайга. Мороз был до 35 градусов. Одно время мы попали в критическое положение, когда в конце пути наткнулись на горячий источник, бежавший поверх льда и обращавший его в кашу. Вереницы саней сгрудились у этого препятствия, так как лошади по размокшему льду не вытягивали, а обойти его не было возможности из-за отвесных берегов. Боялись, что лед рухнет под тяжестью такого количества саней и лошадей, но все обошлось благополучно, пробрались поодиночке, вылезая из саней. Промокшие валенки немедленно покрывались ледяной корой. Чтобы избегнуть воспаления легких, последние за рекою 10 верст пришлось идти пешком в пудовых валенках». От деревни Подпорожной до Усть­Барги шли 90 км по глубокому снегу. В канском ущелье под снегом на льду была выступившая вода, многие проваливались в припорошенные снегом полыньи и обморозили ноги, среди сильно обмороженных оказался и генерал–лейтенант В.О. Каппель.

Из книги А.А. Федоровича «Генерал В.О. Каппель»: «От деревни Подпорожной, где спустились на лед Кана, до деревни Барги шли девяносто верст по глубокому снегу. Между ними безлюдная ледяная пустыня, снег, скалы и мороз, беспощадный, лютый. Падают на окаянном пути обессилевшие кони; опускаются на снег также обессилевшие люди. И издеваясь над ними, к снегу под ногами прибавляется другой, который начинает падать с неба. А через час там, где упал человек – только небольшой холмик и все. Рвущуюся к жизни и борьбе армию ведет умирающий Главнокомандующий»[2].

У главнокомандующего началась гангрена ног. В походных условиях ему отрезали пятки и пальцы ног, несмотря на это Каппель не пожелал пересаживаться в сани и оставался в седле лошади, демонстрируя личное мужество и стойкость – пример своим солдатам. После выхода к железной дороге совершенно больному генералу Каппелю предлагали лечь в госпиталь одного из чешских эшелонов, но он наотрез отказался, сказав: «Ежедневно умирает сотни бойцов, и, если мне суждено умереть, умру среди них. Пусть войска знают, что я был им предан, что я любил их и своей смертью среди них доказал это».

Полковник В.О. Вырыпаев в своих воспоминаниях пишет: «В туманном сорокаградусном морозе, как в бреду, шли люди, забывшие что такое теплая изба, спутавшие день с ночью, утолявшие голод горстью муки или куском мерзлого сырого мяса, отрубленного клинком, с обмороженными черными лицами, люди готовые каждую минуту схватить заржавевшую винтовку, страшные в своих разношенных валенках и уродливых разномастных шубах, удивленно озиравшиеся, если кругом было тихо и морозный воздух не резали пулеметные очереди и винтовочная трескотня – люди призраки, до идолопоклонения верящие в того, кто их вел.

…В деревне Барге у богатого мехопромышленника нашли удобные сани, в которые предполагалось уложить больного генерала для дальнейшего движения. И когда утром доложили ему об этом, он сказал: «Это напрасно, дайте мне коня!» На руках мы вынесли его из избы и посадили в седло. И все двигавшиеся по улице были приятно удивлены, увидев своего начальника на коне, как обычно. Вставать на ноги и ходить Каппель не мог, так что, приходя на ночлег, мы осторожно снимали его с седла, вносили в избу, клали на кро­вать, а доктор делал ему очередную перевязку.

…Когда Каппель не смог держаться в седле его доставили к ближайшему стоявшему эшелону, в котором шла на восток вместе с чешскими войсками румынская батарея имени Марашети. Больной был перенесен в батарейный лазарет­теплушку, где он через шесть часов, не приходя в сознание, умер. Каппель умер 26 января 1920 г на разъезде Утай, неподалеку от ст. Зима. Верный старый друг Каппеля, полковник Вырыпаев, не рискнул доверить им тело генерала. На одном из полустанков он выгрузил из поездного состава гроб, расторопный вестовой достал полуживую лошаденку и розвальни. Привязали гроб ремнями к саням и пустились в путь. Пробирались проселочными дорогами, тайгой, избегая заезжать в деревни. Ехали и день, и ночь. У Байкала догнали арьергард каппелевцев и продолжили движение непосредственно за головным отрядом волжан под командой молодого генерала Николая Сахарова»[3].

После смерти Каппеля, армию принявшую наименование каппелевской, повёл далее генерал С.Н. Войцеховский. 30 января в крупном бою на ст. Зима они в ходе 6­часового боя наголову разгромили высланную против них тремя эшелонами из Иркутска Западную группу красных под началом штабс­капитана А.Г. Нестерова, численностью около 1500 бойцов. В ожесточённых боях 6–7 февраля под с. Олонки, продолжавшихся два дня при 30-градусном морозе, с каждой стороны участвовало до 4 тыс бойцов.

7 февраля белые вышли к пригородам Иркутска, захватив на ст. Иннокентьеквской большое количество военного снаряжения, но от атаки на город пришлось отказаться: руководители Чехословацкого корпуса (в Иркутске по данным на 15 января 1920 г. было около 5000 чехов, на вокзале стоял бронепоезд «Орлик») ультимативно запретили брать господствующие высоты в объявленной ими нейтральной зоне Транссиба. Кроме того у белых было мало патронов, из 22–24 тыс. каппелевцев боеспособных оставалось 5–8 тыс. В ночь на 8 февраля белые начали обход Иркутска и 9 февраля пришли в пос. Листвянка, расположенный в истоке реки Ангары. Лед на середине Байкала, по рассказам местных жителей, еще не был толстым, поэтому было решено переходить Байкал севернее по более безопасному маршруту. От Листвянки до Голоустного колонна маршем двигалась по льду непрерывно 20 часов.

9–10 февраля 1920 г. начался переход из Листвянки в Большого Голоустное по льду, 11–14 февраля переход Байкала на восточный берег на ст. Мысовая (Бабушкин), расстояние в этом месте составляет 48 км. Переход начался до рассвета и усугубился начавшейся пургой. Изнеможенные длительным переходом лошади, кованные на обычные подковы без шипов, падали на скользком льду и больше не вставали. По свидетельству проходящих этой ледовой переправой на следующий день, след дороги был отмечен более чем 300­ми павшими и брошенными лошадьми. В конце февраля 1920 года через Байкал, по оценкам очевидцев, прошло более 30 тысяч самых разнообразных повозок, саней, розвальней. Маршрут ледового перехода повторяет старинный гужевой путь, когда­то регулярно прокладывавшийся по льду озера. В XVII в. очевидцы и участники ледовых переправ через Байкал сообщали, что верблюдам, шедшим по льду, привязывали своего рода сапоги, хорошо подкованные снизу. Удержаться на скользком льду могут только хорошо подкованные лошади и быки. Перед выходом на лёд был дан приказ проверить подковы на всех лошадях.

Генерал­лейтенант К. Сахаров в книге «Белая Сибирь» так описывает переход через Байкал: «Тяжело было идти по Байкалу. Только местами попадались небольшие пятна, покрытые снегом, который осел, как песок на морских дюнах, тонкими, извилистыми, волнистыми линиями. Все пространство озера было ровной ледяной пустыней. Взошедшее солнце блеском своим сверкало и переливалось на льду миллионами брильянтовых искр. Ветер, вырвавшийся из гор, несся свободно и буйно, завывая по вре­менам и ударяя с такой силой, что валил пешехода с ног. Ехать все время в санях было невтерпеж – мороз и пронзительный ветер обращали все тело в сплошную ледышку, ныли кости, останавливалась кровь. Люди вскакивали из саней и бежали пешком рядом, чтобы отогреться. Двигались очень медленно, с остановками, так как при авангарде шел специальный отряд проводников, байкальских рыбаков, с длинными шестами, определяя прочность льда, осторожно отыскивая путь, чтобы не наткнуться на трещину.

Все меньше сил, все ближе вечер. И все больше падает на нашем пути бедных боевых слуг, наших усталых лошадей. Бредет животное по льду, ноги расползаются в стороны, не за что уцепиться стертыми под­ковами, не осталось сил в истощенном теле. И лошадь падает, грохает­ся всей тяжестью. Нет больше возможности поднять ее. Быстро сни­мают седло или хомут, кладут на ближайшие сани... и дальше в путь. К концу дня вся дорога через Байкал чернела раздувшимися конскими трупами. Печальные вехи!»

Одним из распространённых современных мифов стало утверждение от бурятского историка А. Тиваненко, что «при переходе по льду через Байкал полегло много обессилевших людей, когда лед растаял, их трупы вместе с золотыми слитками пошли в озерные глубины. Не лучшей оказалась участь и тех, кто направился сухопутным бездорожьем через Саянские гольцы в Монголию: не сумев далее нести тяжелую ношу, солдаты попросту бросили ее в горнотаежной глухомани, где сокровища лежат до сих пор, и поиски их (например, «Новиковско-Деминского золота») не привели органы НКВД к успеху. Но среди старожилов Байкала жива и такая версия: эшелон с «золотом Колчака» был подорван где-то по трассе КБЖД и упал на большую глубину»[4].  Все вышеперечисленные «байки» – исторически недостоверны и являются литературным вымыслом уважаемого автора. О перевозке части колчаковского золота, захваченного ранее у большевиков, в июле 1918 г. Каппелем в Казани, нет никаких упоминаний в воспоминаниях участников того похода, для его транспортировки просто не было физических возможностей.

Переход 11-14 февраля каппелевцев по льду через Байкал, хотя и сопровождался пронизывающим холодным ветром, но был всё же легче, чем предшествующий их продолжительный и полный лишений путь по Енисею и его заснеженному притоку Кану. К этому времени среди отступающих оставались лишь стойкие и выносливые бойцы, о которых в песнях пели: «Это орлиная стая, это железный народ». Отступающие каппелевцы не бросали больных и раненых, несмотря на трудности их везли в санях. О золотых слитках и провалившихся под лёд санях нет упоминаний в мемуарах участников тех событий. Легенда о богатой рудной золотой жиле, найденной беглым каторжанином Дмитрием Дёмином в горах Восточного Саяна в долине реки Китой относится к царскому времени, к концу XIX в. и не имеет никакого отношения к золоту Колчака, да и золотой эшелон в 1920 г. в действительности восточнее Иркутска не перемещался, поэтому физически не мог попасть в Байкал.

В мемуарах полковника Вырыпаева можно прочитать, что золото предлагалось Колчаком для нужд отступающей армии, но Каппель отказался от обременительного золотого груза.

3 декабря на ст. Судженка состоялась последняя встреча Верховного правителя с главнокомандующим Восточным фронтом. «Во время разговора Колчак предложил Каппелю взять для нужд армии несколько ящиков золота из эшелона литера «Д». Однако Каппель от этого уклонился, сказав, что «золото его свяжет, и дал совет Колчаку ближе держаться к своим войскам, чтобы армия чувствовала его присутствие. Адмирал ответил, что дорога и он лично охраняются союзниками, у которых достаточно для этого сил, так что он об этом не беспокоится»[5].

В воспоминаниях участников Великого Сибирского Ледяного похода говорится, что слух о перевозке колчаковского золота возник среди отступающих в связи с охраной перевозимого каппелевцами заколоченного гроба с телом своего главнокомандующего, о смерти которого ещё не все знали. Личное мужество генерала снискало среди солдат искреннее уважение, признанием его заслуг стало нежелание оставлять его тело на поругание красным – преклоняясь перед его непререкаемым авторитетом и проявленным мужеством, чтобы захоронить с воинскими почестями, каппелевцы, невзирая на трудности, доставили тело своего командующего в Читу. Его имя имело огромную популярность среди белогвардейцев – самые стойкие и боеспособные части армии стали именоваться каппелевскими, впоследствии, когда войска из Читы переходили в Приморье, были сформированы пехотный полк имени В.О. Каппеля, батарея и бронепоезд, носящий его имя.

При переходе через Байкал на гладком льду крупный конь со старыми подковами, вёзший сани с гробом Каппеля, стал часто падать, и, обессилев, отказался подыматься. Сопутствующие высказали предложение: взорвать лёд и опустить на дно гроб с телом генерала Каппеля. Но большинство было решительно против этого. В этот момент подъехал «очень скромный доброволец – волжанин Самойлов – и предложил впрячь в сани его лошадь вместо беспомощно лежащего и не желающего вставать моего большого коня. Узнав, в чем дело, он быстро соскочил с коня и подвел его к саням. «Возьмите коня для Каппеля, а я доплетусь как­нибудь.

Гроб с телом генерала Каппеля прибыл на Мысовую, и здесь же на следующий день была отслужена первая панихида. Как­то до этого прошедшие через всю Сибирь бойцы не уясняли себе полностью факта смерти Каппеля. Просто большинство не представляло, что генерала Каппеля уже больше нет... Кем­то были распущены слухи, что в закрытом гробу якобы везлись какие­то ценности или деньги, а что сам Каппель уехал вперед, чтобы приготовить место идущим каппелевцам, и прочие подобные небылицы.

Но когда на панихиде была поднята крышка гроба и бойцы увидели покойника, то у многих невольно вырвался тяжелый вздох и мучительный стон. Многие закаленные бойцы не могли сдержать рыдания, и большинство находилось в подавленном состоянии. Некоторые с растерянным видом, искренне, не стесняясь, задавали вопрос: «Как же его нет? А что же теперь будет с нами?»... Нельзя забыть, как толпа бойцов, не могущая попасть в церковь, где стоял гроб, упала на колени на улице, прямо на снег, при пении «Вечная Память!»[6].

В Чите на похоронах при большом скоплении народа прозвучали полные скорби стихи поэта Александра Котомкина­Савинского «На смерть Каппеля»:

Тише!.. С молитвой склоняем колени...
Пред вами героя родимого прах...
С безмолвной улыбкой на мертвых устах,
Он полон нездешних, святых сновидений..

И Каппеля имя, и подвиг без меры,
Средь славных героев вовек не умрет...
Склони же колени пред Символом веры,
И встань за Отчизну, родимый народ!

Осенью 1920 г., когда Народно­революционная армия продолжила наступление на восток, Чита (где был похоронен Каппель) должна была быть оставлена, каппелевцы перевезли прах генерала в Харбин и захоронили его рядом с православной Иверской церковью. Позднее на могиле установили памятник – крест из чёрного гранита. Могилу уничтожили китайские коммунисты в 1955 г. В начале ХХI в. были обнаружены схемы, по которым удалось разыскать потерянную могилу. 13 января 2007 года прах генерала Владимира Оскаровича Каппеля был перевезён в Россию и с почестями перезахоронен на кладбище Донского монастыря в Москве.

Патриотические организации г. Иркутска и Улан-Удэ в честь памяти о героических предках и их несгибаемом мужестве ежегодно воссоздают историческую реконструкцию части «Ледяного похода», проходя почти 60-ти километровый участок через Байкал маршрутом войск генерала В.О. Каппеля от пос. Большое Голоустное до ст. Мысовая.

[1] Филатьев Л.В…, гл. XVI.

[2] Федорович А.А. Генерал В.О. Каппель. — Мельбурн: Издательство Русского дома в Мельбурне,1967. 117 с

[3] Там же, с. 157.

[4] Тиваненко А. Тайны байкальских глубин. Чита, 2009 г., с. 125.

[5] Вырыпаев В…, с. 168.

[6] Вырыпаев В.…, с. 157.