АНТИПАРТИЗАНСКИЕ ОПЕРАЦИИ. ТАЙШЕТСКИЙ ФРОНТ, 1919 г.

Статьи 27 янв. 2025 г.

Текст Сергей Волков. Фото из легионерского фонда

АНТИПАРТИЗАНСКИЕ ОПЕРАЦИИ. ТАЙШЕТСКИЙ ФРОНТ

              С середины апреля 1919 г. чехословацкие войска приступили к охране железной дороги в зоне своей ответственности от Байкала до Николаевска, восточнее от Байкала до Верхнеудинска (Улан-Удэ) охрана была возложена на американские войска. В мае 1919 г. газета «Чехословацкий дневник» опубликовала статью «С нашего фронта»: «Поначалу казалось, что охрана железнодорожного участка, порученного чехословацкому войску в России, не потребует особых усилий и будет в действительности для нашего войска заслуженным отдыхом, однако обстоятельства оказались иными. Сперва отдельные случаи нападения на железную дорогу, станционные строения, разрушение железнодорожного пути, спуск с рельсов поездов, обстрелы идущих составов, уничтожение различных железнодорожных материалов и т. д., чем дальше, тем больше множились, а сейчас подобные случаи стали постоянным, ежедневным явлением». О безмятежном отдыхе оккупантам пришлось забыть.

Карта с указанием численности партизанских отрядов из штаба генерала Я. Сыровы. Иркутск , 1919 г. Карта любезно предоставлена для публикации из архива внука деда - адъютанта Скацела из штаба Сыровы
Красные партизаны Иркутского военного округа, 1918 г. Мемориальная библиотека Маркса (marx-memorial-library), Лондон

          Рассредоточив корпус на магистрали, генерал Сыровы издал приказ: «...Опустошение ж. дороги группами бунтовщиков в районе Тулун – Тайга делает невозможным правильное сообщение между частями чехословацких войск, задерживает перевозку войск и их продовольствия; террор, применяемый бунтовщиками против ж.-д. служащих и местного населения, принуждает взять этих жителей под защиту. Приказываю: очистить полотно ж.д. и район 10 верст севернее и 10 верст южнее полотна ж.д. от бунтовщиков, отобрать у жителей военное оружие и прокламации и дать знать населению твердое решение чехословацких и других союзных войск, что не будет допущено никакого насилия над беззащитным населением, порчи коммуникационных средств и повторяющихся убийств чешских солдат. Сообщить всем населенным пунктам в этой 20-верстной полосе, что эта зона нейтральная, и привлечь к ответственности представителей населенных пунктов в означенной полосе, если они заблаговременно не сообщат о каждом волнении в деревнях»[1].

              В чехословацком обзоре боевых действий говорится: «Сосредоточение чехословацкой армии на Сибирской магистрали не является для войска передышкой, а означало тяжёлые обязанности. Большевики, рассеянные в 1918 г., вновь появились на горизонте, сначала как маленькие банды, позже как полностью организованные военные единицы. Разрушая пути и нападая на поезда, они пытались захватить магистраль в свои руки и ослабить армию, чтобы тем самым легче было поднять восстание против Сибирского правительства. С середины апреля 1919 года перед чехословацкой армией была поставлена задача охранять полосу в 10 верстах севернее и 10 верстах южнее линии Култук – Николаевск (6-ой полк в Омске и 7-й полк в Томске). Наиболее сильный ущерб от набегов боевиков наблюдался на участке Нижне-Удинск – Красноярск, кульминацией которого стала засада на наши эшелоны в Тайшете в ночь с 7 на 8 мая. Поскольку пассивная оборона лишь 20-мильной полосы вдоль железной дороги давала повстанцам свободу действий, наши части были вынуждены перейти к активному режиму обороны в целях обеспечения собственной безопасности. С этой целью в середине мая предприняты выступления далеко на юг и на север трассы. Наибольшая роль выпала 3-й дивизии, которая под командованием подполковника Прхала выступила глубоко на юг от участка Канск – Красноярск до самой р. Ман, и отряду подполковника Жака на участке Ильянская – Нижнеудинск, который участвовал в дальнем выступлении до Тасеевского района севернее от трассы. Основные операции были завершены с помощью русских и союзных частей (Румынского легиона полковника Кадлеца) уже в конце июня. В результате этих операций основные силы повстанцев были рассеяны и оттеснены от фронта. Всего за период с 1 сентября по 1 октября 1919 г. было предпринято около 380 экспедиций»[2]. /цифра 380 экспедиций за один месяц вызывает сомнение, но так записано в документе/.

2-й полк чехословаков направляется в село Конторское для подавления выступления большевиков. Май, 1919 г.

          Широкомасштабной, фронтом около 500 километров, операцией против партизан, стали боевые действия под Тайшетом в мае 1919 года и операция против партизан на реке Мане на рубеже мая и июня 1919 года. В атаке партизан 7 мая на Тайшет численностью около 1000 человек, согласно сводкам, погибло до 200 бойцов. В схватке на Христо-Воздвиженском участке фронта (по сводке за 8–15 мая) общие потери партизан составили «не менее 300 человек». В повторном бою за Тайшет они потеряли «100 убитых, 15 пленных».

            Начали операцию против партизан в районе Тайшета подразделения 55-го Сибирского полка совместно с чехословацкими, при поддержке румынских частей с двумя бронепоездами и броневиками. 1-я группа чешских солдат высадилась в Тайшете из вагонов ночью с 25 на 26 мая 1919, вооружённая, в том числе 341 штык с двумя пулеметами и 33-ю «Льюис», это оружие особенно подходило для ведения лесного боя. Начались почти ежедневные боевые схватки белочешских войск с шиткинскимих партизанами по всей линии железной дороги (в районе между городами Канск и Нижнеудинск). В ходе непрерывных боестолкновений с 25 мая по 19 июня партизаны были вынуждены оставить села Бирюсинское, Конторское и Старый Акульшет.

Броневик в селе Конторское. Май, 1919 г.

          В очередной сводке с Тайшетского участка сообщалось: «Энергичным наступлением чехословацких частей взяты деревни Еловское, Конторское и Бирюса; обе последние сожжены».

          1 июня 1919 года – чехословацкий отряд взял сёла Бирюса, Конторская, Еловка, Акульшет, убито 25 большевиков. Чехи и белогвардейцы, заняв оставленные партизанами селения, сожгли их, не оставив даже развалин. Кроме группы 3-й чехословацкой дивизии из Иркутска по Ангаре в тыл шиткинцам были брошены дополнительные силы. Начали эту операцию в районе Тайшета подразделения 55-го Сибирского полка при поддержке чехословацких и румынских частей с двумя бронепоездами. В результате операции с 25 мая по 19 июня партизаны были вынуждены оставить сёла Бирюсинское, Конторское и Старый Акульшет. В ходе боевых действий эти сёла были сожжены практически дотла. Пройдя Шиткино, Неванку, а затем и Выдрино, партизаны скрылись в тайге, примерно в 120 километрах северо-восточнее Тайшета.

          Тем временем, во многих частях чехословацких легионов вспыхнули бунты, легионеры решительно отказывались участвовать в карательных операциях. Участились случаи групповых отказов легионеров от участия в боевых действиях и массового дезертирства. Десятки и сотни легионеров, обвиняемых в проведении подрывной агитации в чехословацкой армии, были арестованы и приговорены полевыми судами к суровым наказаниям. 15 мая 1919 года при подготовке операции за пределами десятикилометровой зоны, пулеметная рота 5-го полка отказалась выполнить приказ и обратилась с призывом к остальным легионам: «Братья! На станции Клюквенная 15 мая мы отказались выполнить приказ коменданта участка выехать со взводом 1-го кавалерийского полка на разъезд Пинчино с заданием поджечь ближайшую деревню.
При этом мы заявили, что не будем создавать новый фронт в России; не сделаем ни одного шага на Запад, и только в случае нападения на нас противника будем защищаться.
Мы вполне сознаем свои действия, убеждены в их правильности и готовы отвечать за них перед народом».

          О подробностях жестоких карательных экспедиций рассказал в своей книге «Путь революции» (1922 г.) чешский майор Кратохвил. Эта книга вызвала в Чехословакии жаркую полемику и крайнее неприятие. Он пишет: «О враждебности к русскому правительству особенно свидетельствовали более шестидесяти крестьянских восстаний. Подавление этих восстаний под нашей защитой осуществлялись самыми жестокими методами. Людей арестовывали и казнили, деревни сжигали по одним лишь обвинениям в симпатиях к большевизму. При подавлении восстания в Кустанайском уезде несколько сот человек были убиты в самом Кустанае и окрестных деревнях, прежде чем их подожгли, всех мужчин моложе 55 лет убили. Таким образом, мирное население было «усмирено». И так было по всей Сибири»[3].

          «Восстание было подавлено беспощадно и жестоко. Идея «эксплуатации» Сибири, высказанная Кадлецом, основывалась на принципе, что лучше всего уничтожить всю деревню, раз в ней есть хотя бы один большевик. Чувствительные к справедливости легионеры с ненавистью относились к реакционному насилию. Чехословацкий солдат должен был быть слишком рабским и слишком морализированным, чтобы принять повышенное жалованье и спокойно идти сжигать деревни, наносить удары артиллерией, броневиками и пулеметами по русскому населению, бежавшему в тайгу и оборонявшемуся всем, что попадалось под руку, а взамен увозить награбленное из разрушенных деревень»[4].

          Я. Кратохвил в своей книге опубликовал фрагмент дневника подполковника 3-го полка А.Х. Феллара, как он пишет, вероятно, молодого идеалиста из интеллигентной пражской семьи, благовоспитанного и имеющего отвращение к грубости и насилию. Процитирую это свидетельство очевидца карательных действиях чехов полностью: «Когда две трети левых – развращенных преступной агитацией – отказалась подчиняться приказам; те, кто сохранил чувство послушания, пошли в наступление, в ходе которого не было замечено ни одного повстанца. Оказалось, что деревня Жоловка была заброшена, в ней было напуганное безоружное население. Некоторые бежали, некоторые спрятались. Солдаты обыскали захваченную деревню и забрали все: самовары, одежду, ковры, часы, кур, свиней. Затем они подожгли деревню. В одном из домов старик молился у гроба своего родного сына. Разъяренный чешский солдат ворвался в дом и прогнал его. Затем, обыскав все комнаты, он выбежал и бросил в дом гранату. Окна вылетели, деревянный дом загорелся, а под обломками разрушенного дома оказался гроб. Когда они извлекли гроб с телом сына, на глазах у отца ярко вспыхнуло пламя над загоревшим домом. Он выбежал в центр горящей деревни. Но только удар прикладом привел ошеломленного старика в себя, словно испуганный, он пошатываясь отправился в путь к лесу. В итоге победители, две трети «дегенератов» были встречены с железнодорожной насыпи оскорбительными криками, типа: «Убийцы мирного населения! Вы не видели врага, но сожгли деревню! Вы выгнали женщин, чтобы воровать! Чешские бранденбургеры /Ceští Brandeburáci – перевод слова затруднён, маловероятно, что его могли произнести сибиряки, чаще они именовали их обидным словом – «чехо-собаки», автор вероятно ассоциирует его с устаревшим значением, «с пруссаками, с вами в Богемии происходили вещи, о которых вы ненавидите рассказывать»/! Аналогичным образом были разрушены деревни Конторка и Бирюса, чьи жены и дети, как говорят, затем пришли в эшелоны, умоляя вернуть им нижние юбки, увезенные вместе с их добром»[5].

Красные партизаны Иркутской губернии, Иркутский областной краеведческий музей

          Совсем не случайно в памяти людей надолго сохранился образ «злых чехов», а от их памятников вскоре после их ухода не осталось никаких следов. Ниже, текст песни алтайских партизан (1919 г), как говорится в крылатом русском выражении – «из песни слова не выкинешь»:

 

«Отец мой был природный пахарь,
А я работал вместе с ним.
На нас напали злые чехи,
Село родное подожгли.
Отца убили в первой схватке,
А мать живьем в костре сожгли…

Горит село, горит родное,
Горит вся родина моя!»
[6]

 

          Поэтому странно сегодня читать в чешских СМИ, что карательные экспедиции чешских войск и расстрелы всех жителей сёл, сочувствующих партизанам, – выдуманные большевистские мифы. Современные чешские историки явно лукавят, избегая говорить правду об обидном для чехословацких карателей прозвище – «Чехо-собаки», которым население Сибири прозвало их во время Гражданской войны в России за творимые ими преступления, мародёрство и полное сжигание поселений. Как писал в своих дневниках генерал Жанен, чехословацкие каратели получили среди партизан убийственную кличку «чехо-собаки». У этого прозвища были веские основания.

          Чешские историки сознательно избегают нелицеприятных свидетельств их соотечественников – легионеров, ставших свидетелями постыдных карательных действий, поэтому утверждают, что «сибирские мужики, понятия не имевшие, о том, как выглядит царь зверей, думали, что на красно-белой нашивке в виде богемского льва, на рукаве военной формы чехословацких солдат изображена невинная собачка. Видимо, отсюда произошло прозвище «чехо-собаки». В действительности, это обидное прозвище население Сибири дали чешским карателям за их жестокость и реальные злодеяния на русской земле.

          В сегодняшней Чехии легионеры воспринимаются как абсолютные герои – «наши отважные парни, которые смогли пройти всю холодную воюющую Сибирь и вернуться домой». Им открывают музеи и памятники, они стали символом чешской отваги, при этом чешские историки с негодованием отвергают все обвинения в адрес чехословацких легионеров, утверждая об их исключительно созидательной деятельности и помощи бедному русскому народу.

          Чешскому историку в передаче на радио Прага был задан следующий вопрос: «Почему даже по прошествии ста лет чехословацких легионеров во многих регионах России считают бандитами, головорезами и грабителями? – В этом, что парадоксально, – отвечает он – виноваты лживые и порой от начала до конца выдуманные большевиками мифы»[7].

Однако правда состоит в том, что это не выдуманные мифы. Об этом можно прочитать во многих архивных документах. С первого же дня военного мятежа чехословацкие легионеры установили в Самаре жесткий репрессивный режим. По свидетельству очевидцев, мятежники арестовали 12 тыс. человек, в числе которых было 37 женщин – жен советских работников, из них 16 расстреляли, остальных приговорили к повешению[8]. В докладе «Чехословаки в Самаре», подготовленного в 1918 г. Центральному исполнительному комитету РСФСР по горячим следам (спустя полмесяца после взятия Самары белочехами и установления там власти Комуча) в результате опроса очевидцев говорится: «Чехословаки расстреливали абсолютно всех коммунистов-чехословаков и всех красноармейцев, оказывавших хотя бы малейшее сопротивление. В Самаре было около тридцати коммунистов-чехословаков, и, по-видимому, ни одному из них не удалось спастись. Потери с нашей стороны далеко еще не выяснены, но, по словам некоторых жителей, потери в одной Самаре достигают 1000. …Российская контрреволюция, не пользуясь ни малейшим влиянием в широких народных массах, не обладает собственными силами для того, чтобы явиться действительными авангардами мировой контрреволюции. Ввиду этого она принуждена использовать иноземный штык»[9].

Легионеры отличались неимоверной жестокостью. Они не брали пленных, всех сдавшихся в плен расстреливали. На занятых территориях сразу свергалась Советская власть, легионеры громили советские учреждения, захватили казначейства начинались грабежи, грабили продовольственные и вещевые склады, магазины, врывались в частные квартиры, набивая вещевые мешки ценным имуществом. Развертывался безудержный массовый террор. Коммунистов, советских работников, сочувствующих Советской власти убивали, арестовывали, расстреливали. Руководящих советских и партийных работников и попавших в плен красноармейцев-интернационалистов вешали. За легионерами обычно шли белогвардейцы-каратели и белоказаки, довершавшие «очистку» местности от сочувствующих Советской власти.

Так было повсюду. Там, где проходили легионеры, за ними оставались разгромленные железнодорожные станции и населенные пункты, сожженные деревни, горы трупов и повешенных[10].

В книге генерал-лейтенанта К.В. Сахарова, вышедшей в Берлине в 1930 г., «Чешское предательство», так ни разу по цензорским соображениям и не переведённую на чешский язык, говорится: «Мнение адмирала о легионерах было совершенно отрицательное. И он не скрывал этого, часто с брезгливой усмешкой, называя их «ворами, трусами, дезертирами и изменниками». Адмирал Колчак решил положить в будущем конец этому вопиющему безобразию. Он сдерживал себя до того времени, когда можно будет всех чехов выбросить во Владивосток, чтобы там перед их посадкой на суда произвести ревизию всех их грузов. К участию в этой ревизионной комиссии намечено было привлечь и представителей от союзных миссий, которые не могли бы уклониться от этого. И тогда преступление чехов стало бы во весь свой рост. Воров и грабителей уличили бы с поличным. Это намерение адмирала Колчака стало известно чехам, повлияло сильно на их руководителей и заставило пойти на открытое предательство.

Чтобы обеспечить свой выезд из Сибири со всем награбленным имуществом, золотом и деньгами, чехам было необходимо свалить правительство адмирала Колчака и помочь большевикам уничтожить русскую армию. План предательства этим комитетом, зачатым Масариком ещё в Киеве осенью 1917 года, заключался в следующем: чехи будут всемерно содействовать свержению правительства адмирала Колчака и переходу власти в руки партии эсеров (полу-большевиков), за что получат право вывоза всех своих грузов и ценностей, награбленных на Волге, на Урале и в Сибири. Такова основа соглашения. Рука руку моет...»[11].

          О масштабах незаконной реквизиции можно найти факты даже в воспоминаниях генерала Жанена. Он приказал полякам, разбойничавшим на Алтае, бросить склады с награбленным (около 100 вагонов с хлебом, до 4 тыс. лошадей и много всякого другого добра) и быстрей выбираться на основную магистраль, если они не хотят быть захлопнутыми красными, как в мышеловке, на Барнаульской дороге.

          А в воспоминаниях генерала Сахарова, есть пример, как чехи продали перед своей эвакуацией из России, ставшие им ненужными, 5 тыс. лошадей в Маньчжурии, понятно, что это были не выращенные ими или честно купленные у русских крестьян кони. Все они были военной добычей из сожжённых ими русских деревень.

Из книги А.Е. Котомкина «Чехословацкие легионеры в Сибири»: «Восстание в Иркутске началось, когда Жанен и чехи решили избавиться от адмирала Колчака и заменить его эсеровской властью. Цель их была – дать чехам возможность бесконтрольно вывезти из России их имущество и ценности. Так как, ещё раз, накануне своего ареста в Нижнеудинске, адмирал Колчак послал во Владивосток телеграфный приказ о проверке огромного имущества, товаров и ценностей, вывозимых чехами на родину»[12].

Разбираясь в причинах этого чешского предательства, историки сходятся во мнении, что чехи, обеспечивали в первую очередь безопасность для своих эшелонов на самом уязвимом участке Транссиба, а также, свергая колчаковскую власть, надеялись на устранение последних препятствий по бесконтрольному вывозу из России награбленных ценностей, рассчитывая, также вывезти золото Российской Империи – весь золотой эшелон Колчака, который к этому времени был уже захвачен чехами в Нижнеудинске.

Как только эсеры свергли колчаковскую власть, уполномоченный чехословацкого правительства в Сибири Благож, генерал Жанен и «высокие комиссары» Англии, Франции и США, посетив одно из заседаний Политцентра, поздравили его членов с совершившимся переворотом и «выразили свои благожелательные чувства».

              Первое распоряжение министра финансов этого нового правительства эсера Патушинского, было телеграфное приказание управляющему Владивостокской таможней: «Беспрепятственно и без всякого досмотра пропускать к погрузке на пароход всё, что пожелают вывезти чехи, ввиду их заслуг перед Россией», таким образом эсеры, согласно заключённому ранее тайному соглашению с чехами, отблагодарили за их помощь в свержении колчаковской власти. В опубликованном Политцентром «Манифесте» п. 4 гласил: «Обеспечение свободного пропуска чехословацких войск с сибирской территории»[13].

СОЛДАТСКИЙ БУНТ ПРОТИВ ЧЕШСКОГО КОМАНДОВАНИЯ, ИРКУТСК 1919 г.
Чехословацкие легионеры в Сибири. II съезд солдатских депутатов чехословацкой армии, Иркутск, 1919 г. Делегация Ф. Крейчи в Иркутске
ПОДГОТОВКА МЯТЕЖА ЧЕХОСЛОВАЦКОГО КОРПУСА, СИБИРЬ, май 1918
Чехословацкие легионеры в Сибири. Приказ Гайды №38/1 от 3 мая 1918 г. о вооружённом выступлении. Книга Кратохвил ”Путь революции”. Радола Гайда


[1] Парфенов. Партизанское движение – с. 175.

[2] Klecanda V. Operace ceskoslovenskeho vojska na Rusi letech 1917-1920. Praha, 1921, str. 13.

 

[3] Кратохвил… с. 383.

[4] Там же… с. 411.

[5] Кратохвил… с. 429.

[6] Пермяковский сборник. ОГИ, 2010 г., т. 2, с. 306.

[7] Радио Прага (Чехия): Чехословацкий корпус. Рельсы в обмен на Колчака. ИНОСМИ.РУ, 08.02.2020 г.

[8] Голуб П.А. Мятеж, взорвавший Россию. М., 2003. С. 95.

[9] РГВА. Ф. 10. Оп. 1. Д. 240. Л. 29–36.

[10] Голуб П.А…, с. 45–47, 207, 210, 226–227.

[11] Сахаров К.В. Чешские легионы…

[12] А. Гутман-Ган. «Белое дело», т. III, с. 173–179.

[13] Последние дни колчаковщины: Сборник документов. М., Л., Госиздат, 1926 г., стр. 175.

Теги

Волков Сергей

Путешественник, действительный член Русского географического общества, писатель, фотограф, много лет путешествует по Байкальскому региону и Центральной Азии.